У времени в плену

Швейцария — страна, живущая по особому времени. Весна здесь наступает позже, чем в соседних, равнинных, государствах. Даже историческое время тут словно запаздывает: Швейцария находится в самом центре Европы, но в Европейский Союз входить не спешит, и женщины получили здесь право голоса лишь недавно. Идиллические ландшафты так свежи и тихи, что кажется, будто вокруг — XVII или XVIII век. Но зачем жителям Швейцарии пытаться угнаться за временем, когда они — его пастухи? Мы отправляемся в Швейцарию, чтобы попытаться понять, почему в маленькой благополучной стране, которой, казалось бы, положено «часов не наблюдать», возникла промышленность такого уровня, что теперь любой человек на свете, услышав слово «швейцарские», не задумываясь, продолжает: «часы».
В зеркальной домодедовской стене отражается белый крест на красном хвосте аэробуса Swiss Air Lines. Когда самолет трогается, игра стекол искажает отражение и крест становится вдруг мальтийским, эмблемой стариннейшей женевской фирмы. Этот изысканный крест — не масонский знак: устройство в форме такого креста некогда снижало силу полного завода часовой пружины.

Сидя в удобном кресле аэробуса, я продолжаю думать о том, как же получилось, что эта небольшая страна, никогда не входившая в список великих государств, уже много столетий сохраняющая нейтралитет, стала центром мирового производства часов и ее имя устойчиво ассоциируется с точностью, надежностью и добротностью?

Где искать корни этого феномена? В отдаленности ли от остального мира, в особом ли ощущении времени в чистом воздухе гор? Не думаю, чтобы ответ можно было найти в обстоятельствах. Скорее, он — в людях.

Швейцария — страна, где люди в свое время научились обращать «минусы» местоположения в «плюсы». Удаленность от цивилизации и промышленных центров, горный ландшафт, где одним земледелием не проживешь, долгие зимы, отсутствие дорог — все это, казалось бы, обрекало здешних жителей на прозябание, бесконечный выпас коров и пение йодлей…

Но все свои «минусы» швейцарцы упрямо переделывали в «плюсы», главный из которых красуется сейчас на флаге Швейцарской конфедерации. Земля не кормила — крестьяне зимами плели тонкие кружева на продажу, занимались ремеслом, кузнечным, слесарным. Когда началась промышленная революция, они стали производить детали часовых механизмов. В этом новом и тонком деле навыки обращения с изящными узелками и металлами оказались им отличным подспорьем. Жители Юрских гор, противясь обстоятельствам, переставали быть только пастухами и становились производителями часовых деталей.

Для многих обаяние Швейцарии — в ее прагматизме, в ее здравом смысле. По определению женевского властителя дум Кальвина, «точность и ответственность — основные достоинства человека». И чем больше узнаешь, как много было потрачено сил и страсти, чтобы добиться этой точности и ответственности, тем больше начинаешь уважать людей, достигших таких высот.

Первое упоминание
Старейшей официально зарегистрированной маркой швейцарских часов считается Blancpain, чья мастерская открылась в 1735 году. В 1981-м ее всего за 10 тысяч франков приобрел Жан-Клод Биве, сделавший ставку на престиж и качество. Он первый выпустил часы с лунным календарем и стал воссоздавать все самые сложные раритеты. Например, современная модель наручных часов Blancpain 1735 оснащена лунным и вечным календарем, хронографом, турбийоном и минутным репетиром. Все это уместилось в тонкий корпус, снабженный к тому же автоподзаводом, что и не снилось мастерам прошлого. На сегодня это одна из самых успешных престижных марок, возглавляет которую внук Николаса Хайека Марк.
Роскошь для нестяжателей
Наше путешествие в поисках ответа на вопрос «как же такое удалось?» начинается с Женевы. Женева — город размеренный и спокойный, на первый взгляд даже неброский. И самый гостеприимный в этой многонациональной стране: 40 процентов его жителей — иностранцы. Роскошь не принято выставлять напоказ: витрины строги, дома однотипны, и только яхты, заполняющие берега и прибрежные воды, выдают богатство этого мирового центра в сто шестьдесят тысяч жителей. И еще — со вкусом одетые люди. Строгие платья, яркие платки от «Эрмеса», клетчатые пиджаки, кашне и шляпы — такой южной элегантности не встретишь где-нибудь в Берлине. Кажется, что люди здесь не стесняются себя любить. А может быть, просто их так мало, что заметным становится каждое лицо.

Зато здесь много машин, и припарковать арендованную нами «Такуну» совершенно негде. Погружаемся в подземную стоянку под Женевским озером и с трудом находим местечко. А когда выходим из машины — вокруг звучит 23-й концерт Моцарта, и канареечный «Порше» с рокотом наворачивает круги сквозь подземную архитектуру, вдоль бесконечных бетонных колонн, обклеенных рекламой бочкообразных часов Franck Muller.

Снаружи все опять скромно и тихо. Величественны и корявы, как гигантские корни имбиря, платаны набережной. Меж качающихся у причала яхт иногда вдруг захлопает крыльями лебедь. О том, что мы в центре мирового часового искусства, напоминают только простые имена по кромке домов на южной набережной залива: Omega, Tissot, Longines, Franсk Muller, Vacheron Constantin… Кажется, что имена эти так и уходят вдоль берега Женевского озера в бесконечность. Сколько здесь часовых предприятий? Кто говорит: шесть сотен. Другие утверждают: тысяча.

Забавно, что самые роскошные марки выбрал для своей резиденции город, славившийся в эпоху Реформации духом нестяжательства и простоты. Сейчас маркировка Geneve на циферблате равноценна небольшому бриллианту. Муза истории любит иронизировать — именно указ Кальвина 1541 года, запрещавший ношение драгоценностей, превратил часы в предметы роскоши. Ведь их — примету нового времени — он не мог запретить. И когда стало невозможно проявлять собственный вкус и обозначать свое положение в обществе, используя бриллианты, часовые мастера помогли людям сделать это, просто интересуясь друг у друга, который час. В общем-то, эпоха эта сейчас вернулась, во всяком случае, для мужчин. Не наденешь ведь к деловому костюму алмазную подвеску. А вот автоматический Patek Philippe розового золота с календарем лунных фаз или Cosi Grande — роскошный большой хронограф от Raymond Weil — подойдет.

Но у Швейцарии есть и другое время, отсчитываемое иными часами — марками, выросшими в Юрских горах.

Когда французские часовщики-гугеноты бежали от погромов в Женеву, выяснилось, что единоверцев там не очень-то ждали: уже с 1601 года здесь существовала гильдия часовщиков, которая не допускала чужаков на рынок. И тогда мастера-беженцы потянулись в горную Юру — кантоны, граничащие с Францией. Так зародилась главная интрига швейцарского часового дела — противостояние «женевских баронов», таких как Breguet, Vacheron Constantin, Patek Philippe, выпускавших роскошные штучные часы для высшей знати, и мастеров с Юрских гор, производителей более доступных часов, которые собирались из деталей, изготовляемых «на местах».

Вслед за гугенотами мы отправляемся на северо-восток, где в районе между городами Невшатель, Ла-Шоде-Фон и Биль-Бьенн находится второй центр рождения феномена под названием «швейцарские часы». Тот центр, где возникли современные мануфактуры, начавшие производить часы в промышленном масштабе, «для всех», в пику Женеве, которая обслуживала высокородного индивидуального клиента.

Глядя сквозь лобовое стекло автомобиля на безмятежные деревенские ландшафты, древние черные сараи, поднимающиеся вверх пастбища, слыша мычание коров, трудно поверить, что именно здесь проходит передний край человеческой изобретательности и предприимчивости.

Конкуренция заставляла часовых мастеров непрестанно устремляться вперед, продвигая заодно и технический прогресс. Чтобы не вытачивать каждый болтик надфилем, часовщики попутно изобрели токарный станок, а чтобы увеличить выпуск платин — фрезерный (платина — это основание, на которое монтируется часовой механизм). А, объединив усилия мастеров-одиночек, пришли к единому стандарту — калибру (измеряемому в линиях — 2,0833 мм), а затем перешли к мануфактурному производству, где каждый мастер специализировался на своем узле. Подбирая сталь для пружин и колесиков, часовщики, между делом, развили такую область науки, как металловедение, — ведь именно от свойств используемых металлов зависят точность хода часов и их долговечность.

Кажется, что нация бросила все силы на тонкую борьбу с грубой материей, чтобы добиться маленького инженерного чуда, которым являются каждые часы. Ведь только с помощью руды и рук, сочетая металлические детали, они добиваются того, что этот набор механических компонентов с точностью до секунды соответствует вращению земного шара и выполняет еще десяток других функций! Неудивительно, что по числу Нобелевских премий на душу населения Швейцария опередила все остальные страны. Едва минуем крутой поворот в какой-нибудь деревеньке, как перед нами возникает витрина магазина, за которой виднеется зелень токарных станков. Швейцария — страна изобретателей и машиностроителей. Иначе и быть не может, ведь здесь делают часы.

Знаменитый Луи
Самым великим часовым мастером в истории по праву считается Авраам-Луи Бреге, изобретший турбийон, то есть механизм точного хода, не зависящий от земного притяжения.
Родом из Швейцарии, он в 1775 году открыл свой первый часовой магазин в Париже. Бреге также изобрел вечный календарь и механизм автоподзавода.
В руководстве этой часовой марки и сейчас работает один из потомков Авраама-Луи, носящий ту же фамилию — Бреге.
Среди владельцев часов этой марки значились Наполеон, Черчилль, Рубинштейн, Александр I, Рахманинов, Бальзак, Гюго, Стендаль, Дюма.


«Город точности» и его обитатели
Ле-Локль — маленький городок в Юрских горах, на полдороге между Билем и французским Безансоном. Это родина известных всему миру часовых марок Ulysse Nardin и Zenith. Здесь же находятся фабрика и штаб-квартира самой распространенной в мире марки традиционных швейцарских часов — Tissot. В музее городка ЛеЛокль, гордо именующегося «Городом точности», есть свидетельства о том, что местный мастер Даниэль Жан-Ришар (Jean Richard) изготовил карманные часы с оловянным циферблатом еще в 1681 году!

Именно в Ле-Локле в 1770 году Авраам-Луи Перреле создал первые в мире часы с подзаводом — прообраз современных автоматических часов. Здесь и сегодня работают над новыми техническими решениями. «Innovators by tradition» («Новаторы по традиции») — лозунг компании Tissot. Коридор, которым мы следуем в здание фирмы, напоминает взлетную полосу времени — по стенам висят плакаты с фотографиями часов, уникальных в своем роде. Среди них и первые в мире автоматические часы, и антимагнитные, и в корпусах из гранита, дерева и перламутра, и замечательный экземпляр механических часов 1975 года IDEA 2001, где все детали изготовлены из пластика, и часы с двойной индикацией, и кварцевые с автоподзаводом. О другом новаторстве Tissot, а именно о том, что начиная с 1930 года фирма первой стала выдавать гарантию на все свои часы, умалчивается: это нововведение вызвало тогда бунт среди часовых производителей.



Традиции — уже в самом имени фирмы. Фимилия Тиссо типична для этого региона, как Иванов для России. Шарль-Фелисьен Тиссо, основатель фирмы, родился в Ле-Локле в 1804 году. В 1853-м он основывает компанию «Тиссо и сын». Нетипичным стало развитие бизнеса. Сын Шарля-Фелисьена ездит по всему миру, продвигая продукцию фирмы, а в конце 1880-х встречает в России свою любовь — Марию Фадееву. Шарль-Эмиль женится, остается в России и открывает в Москве, на Ильинке, свой магазин…

Сегодня на фабрике Tissot работают три человека со знаменитой фамилией. Проходя по фабричным помещениям, встречаем их всех: секретаря, зеленоглазую Ванессу, очень серьезного упаковщика Жильбера в синем халате и пресс-секретаря по маркетингу Эрика. Внук Шарля-Эмиля и Марии — Эрик очень похож на свою бабушку и, как мне показалось, несколько смущен своей принадлежностью к роду основателя фирмы.

В помещениях технического контроля часы мучают в барокамерах, катают на специальных каруселях и замачивают в чистой воде, испытывая их надежность.

Переплетение технологической изощренности, непрестанного изобретательства и атмосферы почти патриархальной традиционности удивительно. На фабрике никто никуда не спешит, люди приветствуют друг друга по именам. На стене возле лифта 4-го этажа висит крохотная табличка с указанием высоты над уровнем моря: 990 метров. Я спрашиваю, не готовится ли ЛеЛокль к потопу. «Чтобы сотрудники смогли проверить свои Т-Тouch», — отвечают мне, улыбаясь. Т-Тouch — последнее любимое детище конструкторов фирмы. Эти часы с кварцевым механизмом оснащены сенсорным стеклом, прикоснувшись к которому можно узнать температуру как воздуха, так и тела. Кроме компаса, будильника и хронографа в них действительно есть альтиметр и барометр. Для жителей горной страны — инновация, и впрямь заложенная в самой традиции.

Сегодня в Ле-Локле все так же проживают 10 тысяч человек, как и столетие назад. Правда, часовым делом занят теперь не каждый второй, как было еще в 1960-х, а лишь каждый шестой. На вершине северного склона, освещенного ярким солнцем, — музей часового дела, один из многих на Юрском Часовом Пути, дорогу к которому можно найти только по табличке на французском: «Chateau des Monts».

Внимание притягивает первый же экспонат — большие настенные часы диковинной конструкции, показывающие кроме часов и минут дни недели и месяцы. Ко мне подходит седобородый, седовласый мужчина, похожий на классического Санта-Клауса. «Эти часы сделал монах-любитель. Я еще помню, как они ходили», — говорит смотритель, и я не сразу понимаю: это комплимент долговечности часов или сокрушение о своем возрасте. «Мы не можем определить причину поломки, у нас нет времени», — загадочно продолжает он по-английски. В залах — роскошество густо заполнивших стены барочных золотых часов. Сколько же их было сделано! Этажом выше — часы напольные, настольные, закрытые стеклянными колпаками, карманные, расписанные, с эмалевыми циферблатами… А под самой крышей — зал истории времени с гигантским спилом дерева, закрытым стеклом; под ногами: годовые кольца — своего рода природный циферблат. Начиная мыслить так расширительно, понимаешь, что главный циферблат — наше небо, и Первым Часовщиком был тот, кто запустил механизм смены положений Солнца и фаз Луны. Кто дал толчок биению нашего сердца. Этот ряд мыслей успокаивает. Все-таки часы — дело очень философское, и чем старше способ измерения времени — струящийся песок, движущаяся тень, — тем больше он внушает правильных размышлений.

Первое упоминание
Старейшей официально зарегистрированной маркой швейцарских часов считается Blancpain, чья мастерская открылась в 1735 году. В 1981-м ее всего за 10 тысяч франков приобрел Жан-Клод Биве, сделавший ставку на престиж и качество. Он первый выпустил часы с лунным календарем и стал воссоздавать все самые сложные раритеты. Например, современная модель наручных часов Blancpain 1735 оснащена лунным и вечным календарем, хронографом, турбийоном и минутным репетиром. Все это уместилось в тонкий корпус, снабженный к тому же автоподзаводом, что и не снилось мастерам прошлого. На сегодня это одна из самых успешных престижных марок, возглавляет которую внук Николаса Хайека Марк.
Копии и оригиналы
Как только появилось понятие «бренд», так сразу же возник и «контрбренд», то есть подделка. Причем копируются, как правило, известные вещи, отличающиеся самобытностью и оригинальностью. Чем известнее бренд, тем больше он привлекает фальсификаторов. Именно так происходит и с часами. Наиболее часто подделывают часы самых известных марок: «Патек Филипп» (Patek Philippe), «Вашерон Константин» (Vacheron Constantin), «Ролекс» (Rolex), «Картье» (Cartier). И если в ювелирных часах при этом используют стеклянные бриллианты, а вместо платины и золота — сталь и латунь, то в высокотехнологичных — фальшивые механизмы, которые ломаются через пару месяцев работы. Настоящие швейцарские часы нельзя купить в киоске, расположенном в подземном переходе метро, не продаются они и через Интернет. И даже ослепительный интерьер магазина далеко не всегда гарантирует настоящее качество. К счастью, официальных поставщиков таких часов в Россию не так много, и все продавцы хорошо известны.
Окрыленные секунды
Крохотные крылатые песочные часы — эмблема другой марки, которая гнездится в городке Сент-Имье, вдвое меньшем, чем Ле-Локль: всего 4 тысячи жителей. По долине между горами проходит главная улица, а от нее зигзагами взбегают наверх переулки. Название марки — Longines. Интересно, что это имя, вызывающее протяженное эхо ассоциаций — перелет Линдберга через Атлантику, московская Олимпиада 1980 года, реклама с участием Олега Меньшикова, — всего лишь название участка, купленного под фабрику в 1866 году Эрнестом Франсильоном, племянником основателя фирмы Огюста Агасси. Участок назывался «Долгие поля», и он не сильно изменился с тех пор. На первых фотографиях видишь все то же здание, только без пристроенных корпусов. Жаль, что мы не приехали сюда летом: не довелось понаблюдать коров, щиплющих травку перед штаб-квартирой мирового лидера часовой промышленности.

Долгая история марки, долгая тень, падающая из прошлого на день сегодняшний, — главное достояние Longines, которая начала отсчитывать свою историю с 1832 года, времени завершения Пушкиным «Евгения Онегина». Девиз Longines, подкрепленный образами Одри Хепберн и Хэмфри Богарта, гласит: «Элегантность — это образ жизни». В отличие от Tissot, традиционно поддерживающих авто- и мотоспорт, Longines выбирает гимнастику и конкур.

Мы переступаем порог кабинета президента компании и слышим, как Вальтер фон Кенел, крупный мужчина с проницательными глазами тоном, не терпящим возражений, заявляет своему собеседнику по-английски: «Скажите им, что мы на это не пойдем!», но, увидев гостей, тут же смягчается, отпускает сотрудника и замечательно всесторонне отвечает на мои дилетантские вопросы. Для убедительности фон Кенел иллюстрирует свои положения сложными схемами на бумаге, которые напоминают мне планы захвата крупных городов. «В свое время мы провели опрос среди наших покупателей и дилеров. Все они отмечали, что для них Longines — это красивые и элегантные часы, сделанные в истинной традиции часового дела, в отличие от созданных недавно марок. Плюс великолепное сочетание цены и качества. И в своей работе мы решили сосредоточиться на одной оси — элегантности. Мы не стали пытаться охватить необъятное. Мы хотим, чтобы имидж марки соответствовал тому посланию, которое она несет в себе». Элегантность изделий Longines также в том, что они очень деликатно, почти неуловимо передают вам заключенное в них сообщение.

В переговорной перед нами раскрывают черные кейсы, внушительные, как ядерные чемоданчики. Там — новинки фирмы, приготовленные к Базельской выставке 2005 года. Новая коллекция, запущенная компанией, именуется The Longines Master Collection. Эти часы, при всей своей подчеркнутой традиционности, притягивают внимание. Неясно почему, но их трудно выпустить из рук, хотя они просты и корректны. Лишь приглядевшись, понимаешь причины их очарования: гильошированный рифленый циферблат, синий металл стрелок, считываемый сознанием как особо благородное воронение, взвешенность стиля и качество обработки. Все эти вещи ощущаются помимо воли, как-то поверх рассудка — так, может быть, и должна действовать красота.

И в коллекциях, отсылающих к 60-м (Longines Dolce Vita) и даже к 30-м (любимые в России «бочки» Longines Evidenza), и в нарочито «вневременном» лаконичном дизайне ультратонких, в 3 мм толщиной, La Grande Classique de Longines, словно начертанных на запястье, а не надетых на него, — неизменно подчеркнуты изысканность и традиционность марки.

Вальтер фон Кенел по-отечески приобнимает меня и приглашает заглянуть к себе домой. Президент фирмы живет в нескольких минутах езды от фабрики. Комнаты первого этажа его жилища уставлены, что вполне естественно, старинными часами. Неожиданное обнаруживается в подвале: в небольшой комнатке вдоль стен стоят десятки винтовок, ружей и пулеметов — «максим», трехлинейка, ППШ, несколько «калашниковых». «С этими ружьями швейцарцы сражались во Французскую революцию», — провозглашает он, потрясая длинной пищалью, увенчанной трехгранным штыком. Секрет увлечения объясняется очень просто: господин фон Кенел — полковник швейцарской армии. А армия в Швейцарской конфедерации совершенно особая. Каждый гражданин служит по нескольку недель в год и хранит свое оружие и боеприпасы дома. Я прощаюсь с президентом-полковником, понимая: чтобы успешно продвигать элегантность на мировом рынке, нужно уметь организовывать наступление и держать оборону.

Чем отличается хронометр от хронографа?
Положа руку на сердце: кто сразу ответит на этот вопрос? Для часовщика же это два совершенно разных понятия. Хронометр — официально сертифицированные часы, укладывающиеся в жесткие стандарты точности хода по многим параметрам. Официальные хронометры в Швейцарии проходят контроль COSC — независимой контролирующей организации, причем всесторонняя проверка каждого экземпляра длится около двух недель. При проверке каждые сутки отмечается отклонение хода испытуемых часов от эталона. При этом положение часов в пространстве каждые сутки меняется, а в финале фиксируется отклонение хода при различных температурах. Хронограф — механизм, позволяющий измерять промежутки времени. Такие дополнительные функции, как промежуточный stop, стали сегодня стандартной опцией. Нередко встречается дополнительный циферблат для измерения десятых долей секунды. Особо сложные хронографы с функцией flyback, пришедшие из авиации, позволяют одним нажатием зафиксировать результат и начать новый отсчет времени. Лидером в производстве хронографов-рекордсменов является фирма Tag Heuer. Ее кварцевый хронограф позволяет измерять промежутки времени с точностью до одной тысячной доли секунды. В производстве механических хронографов Tag Heuer также удалось опередить конкурентов: Calibre 360 Concept Chronograhp — механический хронограф с возможностью измерения времени с точностью до 1/100 c— сверхсложная модель. При запуске хронографа кажется, что он может взлететь, так стрекочет механизм.
Цифровая экспансия
В 1970-е годы дешевые кварцевые часы заполонили рынки Европы и Америки. В них работали механизмы, изобретенные в Швейцарии, но производили их очень далеко от альпийских лугов. Кристалл кварца, микросхема, батарейка и жидкокристаллический экран (впервые примененный Longines) или электродвигатель с тремя колесиками — проще не придумаешь. Проще и дешевле.

Продажи качественных и традиционно недешевых швейцарских часов резко упали. Страну охватила волна увольнений. Казалось, прежнее лидерство навсегда в прошлом. Но швейцарцы смогли нанести ответный удар, причем оружием самого противника.

Выиграть всемирную часовую битву смог талантливый финансист Николас Хайек, объединивший разрозненных производителей в холдинг, получивший позже название Swatch Group. Сведение воедино всех ресурсов спасло часовую промышленность страны. В ответ на мировую глобализацию швейцарские промышленники ответили консолидацией в масштабах одной отдельно взятой конфедерации. Хайек изучил опытный экземпляр сверхтонких часов Delirium («Безумие») и решил пойти безумным путем до конца. Инженеры Longines, создавая сверхтонкие часы, не нашли иного решения, как использовать в качестве основания для деталей заднюю крышку. Николас Хайек потребовал еще больше упростить механизм и от прежнего минимума в 150 деталей оставить одну треть. И поместить его в яркий, дерзкий пластиковый корпус. Этому немыслимому для Швейцарии продукту Николас Хайек дал хлесткое имя Swatch. Вам не нужны вечные часы, которые можно передать детям? Мы дадим вам часы на весенний сезон, а потом, если захотите, — часы на осень. Максимально простые, но при этом ярко индивидуальные. В марте 1983 года Swatch вышли на рынок. В первый же год их было продано два миллиона, через десять лет — больше ста миллионов. Теперь Swatch — в экспозиции музеев современного искусства. Не зря сам Хайек называет себя не бизнесменом, а артистом: подобные революции делаются, конечно, харизматиками, а не бухгалтерами.

Благодаря кризису, потопившему многие, прежде успешные предприятия, на циферблатах вспыхнули и новые имена. Недаром в китайском языке иероглиф «кризис» состоит из знаков «разрушение» и «шанс». Раймонд Вайль увидел зияющую впереди пропасть и бросил вызов судьбе, основав новую компанию под собственным именем — теперь ее имя ярко горит над фасадами набережной Женевского озера. Наперекор обстоятельствам пошли и владельцы шелковой компании, которые в 1975 году решили рискнуть и, пользуясь кризисными ценами на часовые механизмы, собрать их под собственной маркой. Имя — Морис Лакруа — уступил для дела один из сотрудников фирмы. Так началась история новой марки. Сложные механизмы в строгих корпусах нашли свою нишу на, казалось бы, уже поделенном рынке.

Десяти лет хватило, чтобы покупатели насытились доступным цифровым временем. В середине 1980-х Blancpain, уловив новые веяния, выпустил дорогие, усложненные механические часы с механизмом автоподзавода. Внезапный успех его моделей прозвучал сигналом к возвращению «механики»: часовщики бросились нагонять нового лидера. Это было началом возвращения любви к «человеческому времени» и интереса к часам как проявлению индивидуальности; к тому типу времени, в котором швейцарцам нет равных нигде.

Идеальный ретроград
В конструкторском бюро Maurice Lacroix, в городке Санележье, один из специалистов разъясняет мне при помощи микроскопа и компьютера устройство механического хронографа. И по мере того, как производственный директор господин Серж Карабас перестает успевать переводить поэму конструктора на немецкий, я начинаю полуинтуитивно понимать французский оригинал. Она вроде бы и постижима, эта схема. Колесико придвигается и отодвигается, а управляющая колонна, похожая на шапку шахматной ладьи, при каждом следующем нажатии кнопки проворачивается и включает другую связь. Непостижимо другое — то, что эта механическая поэма воплощена в стали и требует отладки человеческими руками, потому что машины такой точной подгонки сделать не могут. «А какая точность настройки деталей? Сотые доли миллиметра?» — спрашиваю я, и конструктор смотрит на меня почти жалостливо, как на недоучку. «Этого нельзя сказать, это делается мастером по чутью, это очень, очень малые величины. Тысячные». Другая визитная карточка фирмы — ретроградные стрелки, и конструктор снова разъясняет мне принцип возврата стрелок в исходную позицию, а затем дает испытать готовые часы в деле. Мне очень нравятся ретроградные стрелки, и я наконец понимаю, кем я являюсь — типичным ретроградом, человеком, которого манит какой-то недостижимый финал, может быть, Сизифом. Индивидуальность — вот ключевое слово для изысканных механических часов с усложнениями.

«Хронограф», «индикатор запаса хода», «вечный календарь», «турбийон» — с помощью этих не слишком нужных в повседневной жизни вещей человек выражает себя, находит свой образ. Разве он покупает швейцарские часы для повседневной жизни? Сложнее всех доводящаяся «надстройка» наручных часов — минутный репетир, который отбивает часы, четверти часа и минуты после четверти, — пришла к нам из доэлектрических времен, когда сонный барин тянул веревочку, свисающую с настенных часов, чтобы узнать, не пора ли ему собираться на охоту. Теперь у человека, имеющего достаточно денег на покупку таких часов, должно остаться и на фонарик, чтобы, посветив, узнать, который час. Но дело в том, что владелец таких часов, нажимая кнопочку запуска механизма, знает: это для него Невшательский институт металловедения тщательно подбирал состав стали, сравнивал акустическую схему с башней Биг-Бена, для него учились лучшие из лучших мастеров, потому что только четверо из 200 часовщиков могут сделать вечный календарь, а из них лишь один — отладить минутный репетир, чтобы люфты в его сочленениях не превышали одну двух- или трехтысячную миллиметра и голос репетира был полнозвучен и лишен шипения.

Чудо инженерной мысли на собственной руке — что может сравниться со счастьем обладания гениальным творением? Невольно приходит на ум величайшее создание невшательца Бреге — карманная «Мария-Антуанетта». След этих часов пропал 20 лет назад. Руки безвестного миллионера-коллекционера ласкают теперь похищенное сокровище за задернутыми шторами. Те, кто восхищен механикой часовых сфер, но не готов ради нее идти на преступление, могут пойти другим путем — в часовой магазин.

Что нужно знать при покупке часов в Швейцарии и России
Главная проблема, с которой придется столкнуться за рубежом, — это язык. Даже если вы хорошо говорите по-французски, по-немецки или по-английски, будьте готовы к тому, что обсуждать тонкости покупки (конечно, если ваша цель — не простой Swatch в пластиковом корпусе) вам будет нелегко. В серьезном магазине обычно имеется более тысячи моделей, причем прилавок, как таковой, отсутствует: часы выносят к вашему столику по требованию. Немудрено в лучшем случае задуматься, в худшем — растеряться. Поэтому, если вы не вполне уверены в своем выборе — не спешите. Часы, как и одежда, вещь сугубо индивидуальная: неточность попадания равноценна промаху.
Вы всегда сможете уточнить свой выбор у российских дилеров, вернувшись на родину: ассортимент у них, кстати, не уступает Женеве и Цюриху. Помните также, что мало купить часы, их, как автомобиль, нужно обслуживать. У специализированных магазинов обычно имеется своя сеть авторизованных сервисных центров. Главное преимущество отечественных магазинов в том, что они рядом. Швейцарские часы — чаще всего серьезная покупка, и к ней готовятся заранее. Часы принято дарить на юбилеи, при повышении по службе, окончании института или рождении ребенка. Российские магазины, в отличие от швейцарских, выставляют часы в витринах и дают покупателю возможность самому увидеть весь спектр моделей. В отличие от Европы в России швейцарские часы появились совсем недавно, и «экскурсия» по магазину перед покупкой пока довольно частое явление. Если же вам не хватает швейцарского флага над российским прилавком — попросите продавцов его вывесить. Где-нибудь он у них обязательно припрятан.
Под знаком белого креста
Равнинный Цюрих встречает нас оживлением. Отвыкнув в малолюдных Юрских горах от ярких одежд, во все глаза смотришь на пеструю толпу на бойкой Банхофштрассе — основной торговой улице главного города Швейцарии.

Многоэтажный магазин Bucherer на Банхофштрассе, 50. Здесь — финальный пункт долгого следования часов по конструкторским бюро, производственным цехам и контрольным пунктам и — последняя точка нашего путешествия. Я спрашиваю у Йозефа Лаубера, главного менеджера магазина, что за странные цветочные кадки стоят вокруг магазина. «Иногда угнанными автомобилями таранят витрины», — объясняет он. — «Я думал, у вас в Швейцарии спокойно». — «А у нас и спокойно. Только раз в неделю таранят витрины».

На втором этаже, у столика, важная супружеская чета беседует с продавцом; за другим столиком парочка в шортах и футболках рассматривает каталог, пока их ребенок самостоятельно обследует зал ювелирных изделий. Приезжая в Швейцарию, многие туристы считают своим долгом купить часы в подарок именно там, где они были произведены. «Я долгое время работал в Берлине, — рассказывает г-н Лаубер, — в швейцарском ювелирном магазине, и у нас прекрасно продавались часы. Хотя рядом были другие, специализированные часовые магазины, в которых продавались точно такие же часы. А все потому, что над нами был красный флаг с белым крестом».

Я расспрашиваю управляющего о специфике продаж и узнаю много интересного. Что покупателя, например, куда лучше располагает к покупке, если его просто приветствовать, а не интересоваться, чего он хочет. Что важно не наседать на клиента, а, видя, что он устал и не готов к покупке, посоветовать ему отложить приглянувшуюся модель на несколько дней. Что крайне важен тактильный контакт: «Если я вижу, что человеку нравятся часы, я предлагаю ему надеть их, и если он не спешит их снять, я знаю — он купит их». «А что носите вы сами?» — спрашиваю я. «Ролекс Дайтона» на каждый день, — подтягивает он манжет. — Крепкие, я в них могу играть с детьми. Они неброские, но видно, что в них что-то есть, вот из-за этих мелких болтиков по кругу. Еще у меня есть Omega, которую я ношу на выход, и третьи часы, двусторонние, с одной стороны белый циферблат, а с другой — латунный. Ты один знаешь это. Никто не видит, что могут эти часы, и это замечательно». Г-н Лаубер едва заметно улыбается, как персонаж Пушкина, соглашавшийся с таким подходом: «С меня довольно сего сознанья».

Ювелирная фирма номер один в Швейцарии, Bucherer, начинала свою деятельность с изготовления часов, затем сосредоточилась на производстве драгоценностей, а сейчас вновь наладила выпуск часов, организовав дочернюю фирму Carl F. Bucherer. Часы все более становятся «бриллиантами для мужчин» и «лучшим подарком» для женщин. Увешиваться золотыми цепями сейчас неловко, как во времена Кальвина. Часы — дело другое. Patravi Tribute to Fritz Brun от Carl F. Bucherer c вечным календарем на 400 лет — чем не бриллиант? Да и более скромные, если их корпус состоит из 52 деталей, чтобы передать игру света на стальных гранях, шлифованных и полированных различными способами, — что это, как не способ достичь знаменитых 57 граней, после которых алмаз превращается в бриллиант?

Швейцарские часы в России
Из общего объема экспорта готовых швейцарских часов в 2004 году (11,1 млрд. франков) — 17% приходится на США, чуть меньше 15% на Гонконг и 9% на Японию. Россия с показателем 175 млн. франков находится на 15-м месте. Наиболее популярные в России швейцарские часы — Tissot. Именно на часах Tissot проходят рыночную проверку многие идеи, касающиеся дизайна, технологий и новых механизмов. На заводах Tissot обкатывались аналого-цифровые часы, антимагнитные устройства, технологии «автокварц» и «T-Touch». Продукция Tissot сегодня продается в 15 000 точках по всему миру. Самая большая в России сеть магазинов швейцарских часов — «Консул». Она включает в себя 12 магазинов в Москве, 2 — в Санкт-Петербурге, 2 — в Новосибирске, по одному в Нижнем Новгороде, Перми и Самаре. Собственная сервисная служба сети «Консул» дает три года гарантии на все проданные часы.

Лики времени
Швейцарские часы — это не прибор для определения времени. Это — аккумулятор эмоций, увлечений, пристрастий, самоидентификации. Их трудно сравнивать по качествам и совсем нельзя — по цене. В них вложено так много человеческой энергии, изобретательности, души, наконец, времени, что каждая модель становится чем-то одушевленным, вобравшим в себя тепло своих создателей.

Часы — это живой диалог: с мыслью конструктора, их создавшего, с повышенным вниманием собеседника, вас оценивающего, с чувством любимого человека, их получившего в подарок.

Часы — это ваше послание миру: пожимаешь партнеру руку, излучая уверенность улыбкой и турбийоном Maurice Lacroix, а потом застегиваешь на запястье ядовито-зеленый Swatch — прощай, офис, здравствуй, вечеринка!

Все часы, собранные в Швейцарии, достойны внимания. Каждый найдет себе среди них друга по душе и карману. Молодежь выберет веселый, раскованный Swatch или технологичный Tissot. Люди со вкусом, которые хотят подчеркнуть внутреннюю состоятельность, обратят внимание на Longines. Тот, кто не пропускает трансляции «Формулы-1», нацелится на хронограф от Tag Heuer. Ну, а те, кому хочется чувствовать пульс времени, прислушаются к «бьющемуся сердцу» в открытом окошке Frederique Constant. Мечтающие об эффектном самовыражении углубятся в каталоги изделий «женевских баронов». Коллекционер и инвестор поспешат на аукцион за старым Patek Philippe.

За историей этих часов все время видятся люди. С этим Longines Линдберг пересек'[an error occurred while processing this directive]' Атлантику, а эта Omega спасла «Аполлон-13», а вот этот Breguet звонил обед Евгению Онегину… В таком, человеческом, времени жить легче. Время перестает быть безликой жутковатой «рекой времен», когда обретает лицо.

Ведь настоящие часы создаются не для того, чтобы фиксировать время, а чтобы сверять его — не с положением Земли в космосе, а с другим человеком, с улыбкой повернувшим к глазам запястье.

Знаки отличия
На циферблате подлинных швейцарских часов должна стоять надпись Swiss made. Эта маркировка обозначает, что часы собраны в Швейцарии, заключены в швейцарский корпус, содержат механизм, собранный в Швейцарии, как минимум на 60 процентов из швейцарских деталей и что они прошли полную проверку контрольных учреждений.
Маркировка Swiss movement обозначает использование в часах швейцарского механизма. Сокращение Swiss movt не допускается. Использование названия города Geneve говорит о принадлежности часов к высокой и высшей категории.