Как и множество других европейских городов, Цюрих своим появлением обязан римлянам. Благодаря стараниям верноподданных Великой Империи здесь зарождались культура и цивилизация. Позднее, уже в XII веке немаловажную роль в истории швейцарского города сыграл Карл Великий. Любимец народа, красавец, ярый приверженец христианства, он пытается создать идеальное общество, основой которого должна была стать добродетель.
[an error occurred while processing this directive]
Как и множество других европейских городов, Цюрих своим появлением обязан римлянам. Благодаря стараниям верноподданных Великой Империи здесь зарождались культура и цивилизация. Позднее, уже в XII веке немаловажную роль в истории швейцарского города сыграл Карл Великий. Любимец народа, красавец, ярый приверженец христианства, он пытается создать идеальное общество, основой которого должна была стать добродетель.
В 1518 г. настоятелем Гроссмюнстера, Большого кафедрального собора Цюриха, стал крестьянский сын Ульрих Цвингли. Именно в храме он начал развивать свои крамольные идеи. В 1522 г. Цвингли выступил с речью "О свободе выбора пищи", в ней он утверждал, что "добрые дела не те, которые повелевает совершать церковь, но те, которые повелевает творить Слово Божье". Следуя новому догмату, протестант женился, отказавшись от целибата, обета безбрачия. Церемония бракосочетания проходила в главном соборе города. Жили молодые рядом с храмом, в доме, где супруга священника родила четверых детей. Пока жена растила малышей, Цвингли отменил культ икон, скульптур, мощей. Все это предприимчивый реформатор продал, а деньги направил на детское образование. Были проданы даже христианские скульптуры, украшавшие фонтаны. Их место заняли греческие и римские боги. Одно время Цюрих называли Афины на реке Лиматт. Из семи таинств после церковных реформ Цвингли осталось только два: крещение и причащение. Даже покаяние было отменено, поэтому исповедальни в храме отсутствуют. Так как музыка мешала общению с Богом, исполнять ее запретили. Фрески на тему принятия христианства в Цюрихе, которые начал было рисовать Ханс Лой-старший, так и остались не дорисованы. И, наконец, еще одна "заслуга" Цвингли. Главный цюрихский протестант перевел Библию с латинского языка на разговорный немецкий того времени. Сегодня он, вероятно, также не понятен швейцарцу, как и латынь.
За шесть веков до реформации немецкий король Людвиг основал монастырь для двух своих дочерей. На протяжении веков монастырь давал воспитание молодым дамам благородных кровей. Однако Фраумюнстер знаменит сегодня не этим. В 1968 г. Марк Шагал подготовил эскизы для пяти окон церкви. Тогда художнику было 80 лет. Витражи установили в 1970-м. История Иисуса Христа изображена Шагалом в центральном окне. Остальные витражи иллюстрируют ветхозаветные сюжеты. Первый - об Иакове, который одолел Господа, явившегося в облике ангела. Поступки смертного встали под покровительство самого Бога. 4 жены родили Иакову 12 сыновей, родоначальников колен Израилевых. В красном окне Шагал изобразил Илью-пророка. В странах Восточной Европы его почитают как покровителя вступающих в брак и как посредника в спорах между родителями и детьми. На желтом витраже небесный град Иерусалим опускается на Землю, где царь-псалмопевец Давид играет на арфе. В еще одном синем окне представлена аллегория власти: в основе любого государственного устройства, любой конституции лежат или должны лежать 10 заповедей, явленных Моисею на горе Синай. Многих смущают рожки на голове пророка. У Шагала это всего лишь символ мудрости. Снаружи бесценное творение мастера защищено пуленепробиваемыми стеклами.
Недалеко от Фраумюнстера расположен собор св. Петра - старейший приходской храм города. Мощная башня увенчана самым большим циферблатом в Европе. Его диаметр на два сантиметра больше, чем циферблат часов Биг-Бен в Лондоне. По главным городским часам Цюриха сверял время Владимир Ульянов, живший здесь с 1916 г. вместе с женой и тещей на Шпигельгассе, переулке Зеркал. Чтобы расширить пространство узкого прохода, торговцы вешали на ней зеркала, отсюда и название.
Денег, присылаемых матушкой Ленина из России, вечно не хватало. Поэтому вождю приходилось трудиться. Ильич записался в городскую библиотеку, где работал над рефератами. С ними он выступал перед аудиторией, которой было любопытно послушать длинную лекцию, читавшуюся со странным акцентом. Надежда Крупская писала, что Швейцария, которая обличалась в рефератах как "страна рантье", очень Ленину нравилась. Для него не было большего наслаждения, чем карабкаться по горам с шоколадкой в кармане. Причем в шоколаде непременно должны были содержаться каленые орешки.
Помимо горных прогулок и сладкого Ильич обожал местное пиво, которое он предпочитал пить в цюрихской ресторации "Церингер". Здесь к пролетарскому вождю присоединялись партийные товарищи. Это питейное заведение стало любимым еще и потому, что находилось рядом с библиотекой. Уже после двух кружек пива Ильич начинал как-то странно себя вести. Он замыкался в себе, опускал голову, раскачивался и монотонно повторял: "да-да, да-да, да-да, да-да". А когда после этого к нему вновь возвращался рассудок, он начинал отчаянно строчить свои вирши. С годами приступы становились чаще, а к 24-ому году, кроме "да-да", он уже, вообще, ничего не говорил. Тристан Тцара, румынский писатель, нашел в словаре французское слово "да-да". Оказалось, что оно означает детский лепет, простофиля, придурок. Так возник дадаизм - экстремальное литературно-художественное течение. Кошмары Первой мировой войны спровоцировали художников отказаться от традиционных способов самовыражения. Вся тогдашняя эстетика и мораль воспринималась ими как жалкая маскировка звериных инстинктов в человеке. Художественные приемы дадаистов были сродни хулиганству. С их легкой руки появился поп-арт, инсталляции и перформансы, без которых современные художники чувствовали бы себя обделенными.
Настенная живопись, кстати, тоже пошла от дадаистов. В Швейцарии рисовать на стенах запрещено. За это предусмотрены солидные штрафы. Однако многие считают граффити настоящим искусством, поскольку оно анонимно. Кроме этого, настенная живопись создает дополнительные рабочие места, ведь кому-то приходится закрашивать рисунки. Ленин, конечно же, на стенах не рисовал. В 1917 году ему подыскали хорошую работу в России. Ильич вместе с друзьями вынужден был покинуть Цюрих в опломбированном вагоне - наверное, чтобы интернационалисты не сбежали по дороге или их не ссадили по ошибке где-нибудь в Германии. Переезд устроил швейцарский социалист Фриц Платтен. Впоследствии его обвинили в шпионаже и отправили в лагеря. Если бы не дела в России, Ленин, вероятно, никогда бы не покинул страну, где у него в одном из банков, расположенных на Банхофштрассе, Вокзальной улице, был открыт счет, и на него капали партийные денежки.
Когда-то на месте этой улицы пролегал Лягушачий ров, длинной около километра. Земноводные постоянно издавали оглушительное кваканье. Однако если к стенам города подходил неприятель, лягушки настороженно затихали, чем подавали гражданам сигнал к обороне. Необходимость в такой природной сигнализации отпала с принятием политики нейтралитета. Ров засыпали, крепостную стену и башни снесли. Их места заняли всевозможные банки. Сегодня в них работает треть населения Цюриха, 107 тысяч человек. У Банхофштрассе есть своя печальная страница в истории. Во время втор'[an error occurred while processing this directive]'ой мировой войны сюда из Германии привозили золотые слитки, сделанные из зубных протезов, обручальных колец и других драгоценностей, отнятых нацистами у миллионов жертв. Лишь недавно, под воздействием мировой общественности, банкиры согласились на выплату компенсаций. По-видимому, цюрихским гномам придется здорово раскошелиться. Да-да, именно гномам. Поскольку швейцарцы полагают, что во главе банков стоят самые настоящие гномы, хранители подземных сокровищ. То есть днем руководители финансовых структур - внешне обычные люди, а ночью они превращаются в гномов, маленьких зловредных человечков с хорошим аппетитом. Видеть их могут только дети, поскольку взрослые обычно не видят дальше собственного носа. Возможно, поэтому детей в банки особо не пускают.
В конце XVIII века Цюрих посетил совсем не сказочный персонаж, хотя еще при жизни его имя обросло множеством легенд. На балах в честь генерала Римского-Корсакова танцевал непревзойденный любовник и опытнейший шпион Казанова.
