Татарин и хариус.

Опять же, человек со вкусом умудряется придумывать всякие там ухищрения для готовки, типа печей микроволновых. При этом все понимают, что готовить в них нельзя, но все же придумывают. Это, конечно, тоже парадокс.

Или, например, рыба. На первый взгляд в ней ничего парадоксального нет - сидит там себе в воде, хвостом крутит, жабрами поводит, потом, дура, сожрет крючок с червяком и оказывается в руках у человека.

Примерно так килограмма полтора хариуса попало и к нам. Было это в Башкирии, в месте настолько диком, что добираться туда надо на кукурузнике. Прилетели мы туда по одной причине - сделать репортаж о сборе дикого меда, и нам было нужно найти военный грузовик, чтобы на нем заехать еще дальше в горы - там этот мед и собирали. Тут все и началось.

Место, где мы оказались, называлось Бурзян. И было это место чудесным. Первым, кого мы там повстречали, оказался милый башкирский паренек лет так пятнадцати. Был он румян и приятно пах самогоном.

- Я - сказал он нам - Вася. И я решаю все проблемы. Но только если вы мне нальете.
Наливать мы ему не стали, а пошли искать председателя местного колхоза. Нашли мы его часа через два на берегу речки Белой, где он был занят рыбной ловлей.
- Здравствуйте - сказал он нам - я председатель. И я решаю все проблемы. Но…
Ему мы, конечно, налили. Когда председатель стал красен, как перезрелый помидор, и благодушен, как шестимесячный щенок, мы попросили его о машине.
- Я - сказал он - конечно, председатель. И я все решаю. И у меня есть машина, и я даже вам ее дам. Но у меня нет шофера.
- Как это - удивились мы - во всем колхозе и нет шофера.
Председатель посмотрел на нас как на инопланетян, поднес к глазам часы и веско заявил.
- Сейчас три часа дня. И шоферы, конечно, в колхозе есть. Но они все уже пьяны. И я пьян. И вы пьяны. Здесь в это время все пьяны. И вам надо сделать вот что - вы мне даете две бутылки водки, а я вам мешок с хариусом и ночлег.

Мы согласились и вместе с хариусом отправились к дому, который нам указал председатель. Жилище было мило - там приятно пахло разложившимися трупами, но вместо трупов мы обнаружили в нем сильно пьяного маленького мужика с большой головой. Нам этот человек, который попросил называть себя Алимом, несказанно обрадовался, и поведал, что по профессии он крановщик, по национальности же - татарин. Узнав, что мы журналисты, он нас подозрительно оглядел и поинтересовался, зачем нам такие большие сумки.

Из сумок мы молча достали водку. Лицо у Алима стало такое, как будто бы его принимал в пионеры Ленин. Взяв пару бутылок, он как знаменосец отправился на кухню. Помимо кухни в доме были две комнаты, разделенные фанерной перегородкой. Двери в комнатах были тоже фанерные и не запирались, зато входная дверь была стальной и закрывалась следующим образом - за ручку крепилась веревка, которая потом натягивалась и обматывалась вокруг балки. И, не выпив и глотка, Алим первым делом запер дверь, объяснив - вас уже здесь могли видеть, значит, могут зайти за водкой.

И мы сели выпивать в тайной надежде, что через пару стаканов Алим ляжет спать. Но он не ложился, а лишь все веселел.

- Пейте водку - приговаривал он - это же так вкусно.
Потом Алим вспомнил, что после водки самое время подумать о культурном досуге, и, кося ошалевшими глазами, предложил нам женщину.
- У меня - говорил он - в соседней комнате одна башкирка лежит. Если вы ей нальете, то у вас все с ней получится.
От башкирки мы вежливо отказались, и, допив, отправились спать. Алим же за стеной вел беседы со своей женщиной. Ход беседы нас насторожил.
- Видела - шептал Алим - этих москвичей. Говорят, будто бы они журналисты. Да какие они журналисты, ты видела, какие у них сумки. Большие у них сумки. А знаешь, что у них в сумках - вопрошал он.
- Водка - с надеждой шептала женщина.
- Не только - важно отвечал он - у них там деньги. Потому что они не журналисты, а приехали сюда лес покупать. Тут лес дешевый. Так вот - я их напоил. Сейчас они заснут, мы их топором по голове, и в речку. Концов не сыскать. А деньги и водка - наши.
- Да, да - шептала женщина и Алим звякал чем-то металлическим. Спать нам не хотелось совсем. Алим же вошел в раж и все тщательнее разрабатывал план преступления, доведя его до совершенства. Венцом его криминальной мысли было то, что нас надлежало расчленить. Нам это настолько понравилось, что мы даже решили пойти его и связать. Но в это время из комнаты раздался храп. Алим уснул. Мы, понятное дело, спали плохо.

Алим п'[an error occurred while processing this directive]'роснулся часов в восемь утра, и, конечно, про преступление забыл. Зато углядел на столе бутылку водки и мешок со свежим хариусом.

- Сейчас я вам рыбу приготовлю - сказал он, и, пока мы несколько часов заново договаривались с председателем о машине, он ее действительно приготовил. И она была вкусной. И это было парадоксом.

Готовиться же хариус так. Вам нужен лук в количестве равном рыбе и глубокая сковородка. Рыбу вы чистите и солите, а в сковородку наливаете подогретую смесь из растительного и сливочного масел. На этой смеси обжариваете лук. Когда луком, извините, станет пахнуть, засыпаете в него столовую ложку муки и еще чуть-чуть жарите. После чего кладете рыбу целиком и заливаете ее доверху водой. Вот и вся наука. Что приятно, здесь ничего парадоксального нет. Если только не считать того, что купить хариус достаточно трудно. Но зато вы можете отправиться за ним в Бурзян. Алим живет там в самом последнем доме у реки. И, говорят, купил себе новый топор.