В окрестностях Костромского музея деревянного зодчества чувствуешь себя немножко польским интервентом семнадцатого столетия. Древние постройки и деревянные церквушки, спрятанные за Ипатьевским монастырем, со всех сторон окружают болота. Без провожатого не разберешься. Шаг вправо, шаг влево – топь. Сусанинские места, одним словом.
Я все-таки решила обойтись без провожатого, и – по кочечкам, меж березок, через ручейки – прорвалась-таки на заветную территорию. А прорвавшись, обомлела – красотища-то какая!
[an error occurred while processing this directive]
В окрестностях Костромского музея деревянного зодчества чувствуешь себя немножко польским интервентом семнадцатого столетия. Древние постройки и деревянные церквушки, спрятанные за Ипатьевским монастырем, со всех сторон окружают болота. Без провожатого не разберешься. Шаг вправо, шаг влево – топь. Сусанинские места, одним словом.
Я все-таки решила обойтись без провожатого, и – по кочечкам, меж березок, через ручейки – прорвалась-таки на заветную территорию. А прорвавшись, обомлела – красотища-то какая!
Владимир Путин - двигатель костромской торговли
К президенту России костромские предприниматели относятся, пожалуй, даже более трепетно, чем к главному двигателю местной торговли – Снегурочке. Хозяйка одного из городских художественных салонов несколько минут с упоением рассказывала мне трогательную историю о том, как во время визита высокого гостя в город маленькая школьница подарила ему чучело тряпичной бабы – «оберег», сделанный по правилам, то есть без иголок и без единой нитки. Ровно такую же вещицу продавщица предложила и мне – всего за пятьдесят рублей. Я, разумеется, тут же купила вещь, двойник которой оберегает самого президента великой державы.
А вот берестяной туесок, расписанный лично рукой художника-самоучки Владимира Путина и хранящийся в костромском музее льна и бересты, мне, как я ни просила, не продали. «Это – авторская работа, она уникальна, а потому бесценна», – вежливо, но настойчиво отказала мне в моих просьбах хозяйка музея. Несмотря на то, что за акварельный президентский мазок на берестяном изделии я предлагала – ни много ни мало – полторы тысячи долларов! Услышав сумму, хозяйка музея тут же нашла компромисс и предложила мне точную копию президентского автографа. Цена при этом опустилась ровно в сто раз.
Но я гордо отказалась – и поехала искать сувениры под стены Ипатьевского монастыря. И от местных коробейников – вы не поверите! – услышала те же самые истории про личное участие президента России в изготовлении костромских сувениров.
… Китайская мудрость гласит: «Ты сказал – я поверил. Ты повторил – я усомнился». Так вот: когда три раза в течение часа мне попытались «впарить» точную копию избы Ивана Сусанина, крышу к которой якобы приклеил лично хозяин Кремля, я усомнилась.
Костромские бабушки вытеснили с рынка торговцев из СНГ
Памятуя о дружелюбных и трудолюбивых торговцах из солнечных республик СНГ, которые воцарились на многочисленных столичных рынках, я упорно пыталась найти их на центральном костромском. И – клянусь, честное слово! – дважды обойдя по периметру весь памятник архитектуры XVIII века, в крепких стенах которого шумит здешний продуктовый базар, – не нашла! Вместо Тофика, торгующего на Даниловском рынке Москвы домашними солениями бабушки Клавы, в Костроме свои соления мне предлагали сама бабушка Клава либо ее соседки. Правда, цены на соленые огурцы у бабушки и ее конкуренток сильно разнились, но при этом все равно были подозрительно низкими (от десяти до двадцати пяти рублей за кило). Я, помня о московских ценах, вначале было усомнилась: а надлежащего ли качества товар? Но, перепробовав все предложенное, убедилась – почему-то это гораздо вкуснее, чем в Москве, где за те же хрустящие огурчики спрашивают 100–150 рублей.
Предвыборные технологии по-костромски
В Кострому я попала аккурат в тот день, когда в древнем русском купеческом городе с большой помпой проводился День Египта. А еще в эти дни костромичи готовились к выборам в областную Думу. В отличие от египетских «пиарщиков», бюджета которых хватило лишь на одну-единственную растяжку на фоне покосившегося деревянного дома, «единороссы» и партия пенсионеров подготовились к предстоящему событию основательно. Маленький город преобразился: ущербная нагота ветхих домов была – пусть и на короткое время – прикрыта политическими лозунгами.
В городе шла официально никем не объявленная война плакатов. По части креатива соперники стоили друг друга! Прямо напротив окон здания, где располагалась пресс-служба губернатора, на длинном многоэтажном доме красовался 30-метровый (!) плакатище с подписью «Российская партия пенсионеров». Но вместо ветхих старушек на нем были изображены двадцатипятилетние молодые бизнесмены с холеными лицами и с дорогими кейсами в руках. «Нет, внучок, на пенсионеров они не похожи…», – подсказывал костромским обывателям расположенный рядом рекламный щит, чтобы сразу было понятно, что из себя представляет партия защитников российской старости.
Остроумную идею приписывали в городе политтехнологам «Единой России». Но и им досталось от неизвестных доброжелателей. Все плакаты, на которых были изображены местные руководители правящей партии, одетые в футбольные майки с надписью «Россия», были заклеены простенькими стикерами со словами «Какая власть – такой футбол!»
По банным путинским местам
В туристических каталогах Кострома зазывает отдыхающих в свои банные туры. Поддавшись рекламе, я наугад обзвонила несколько местных саун и была приятно удивлена невысокими ценами на помывочные услуги. За 250-300 рублей в час меня готовы были обслужить «по высшему разряду» практически во всех костромских саунах. Клюнув на дешевинку, я подалась было по первому зову девушки-диспетчера на окраину города, в район какого-то лесозаготовительного предприятия.
Баня, как оказалось, находилась на первом этаже типового здания заводоуправления. Белье (полотенца, простыни и т. д.) нужно приобретать за дополнительную плату. При взгляде на простыни, которые мне принесли, я наотрез от них отказалась – было впечатление, что, прежде чем попасть в баню, эти серые куски ткани проделали длительный путь по костромским инфекционным больницам.
Так называемая «комната отдыха» с допотопными стульями и прожженным в нескольких местах сигаретными бычками диванчиком напоминала скорее курилку для заезжих гастарбайтеров. А, бегло взглянув на воду в бассейне, я потеряла всякое желание не то что нырять туда – а даже полоскать ступни. Узнав о том, что душа нет, а ополаскиваться придется из ушатов – я решила поехать в другое место. К моему удивлению, большинство бань в городе были заняты. Однако мне повезло – таксист, который меня подвозил, порекомендовал «самое лучшее, что есть в центре города».
Через полчаса меня встречали в сауне с романтическим названием «Армагеддон». Выбрав более-менее сносное белье и оплатив за сеанс, я спустилась в полуподвальное помещение в предвкушении банных удовольствий. Но, осмотрев «помывочную площадь», очень сильно расстроилась. Всех впечатлений передавать не буду – их слишком много (как, например, ржавая труба, по которой подавалась вода в бассейн). А еще я почувствовала себя замурованной – настолько маленьким оказался предбанник. Вырвавшись через пять минут на свободу, я узнала, что деньги за неиспользованный сеанс в «Армагеддоне» возвращать не положено. Ну да Бог с ними, с деньгами – жаль было, прежде всего, испорченного настроения.
И тем не менее в тот вечер мне повезло-таки попариться на славу. Спасительным местом оказалась банька, расположенная на территории частной гостиницы «Ипатьевская слобода». Вот уж действительно, все лучшее, что я увидела в Костроме, связано с именем Путина. Как оказалось, во время посещения Ипатьевского монастыря Владимир Владимирович заметил уютную деревянную гостиницу, похвалил ее, даже зашел в прилегающий к ней местный ресторанчик и пригубил местных напитков «Косорыловки» и «Шмурдяка».
В результате за пятьсот рублей в час (всего-то!) я и веничком похлесталась, и в холодную купельку после парилки окунулась, и водичкой из кадушки, дернув за веревочку, облилась. А после баньки с большим удовольствием отужинала в местном ресторанчике – совсем как Путин или как бояре во времена Ивана Сусанина.
Как я отрывалась с костромскими клабберами
Напарившись в баньке и хорошенько отужинав, я отправилась по ночной Костроме в поисках приключений. И на первой же остановке в центре города встретила местных клабберов – любителей ночных клубов. Они и посоветовали мне отправиться в клуб «Торнадо» – одно из самых популярных заведений среди костромской молодежи моего возраста.
Как оказалось, не только фольклором, древнеславянской мифологией и народными обрядами увлекается здешнее молодое поколение. Заметно, что в чести у них такие забавы, как фитнес и шопинг. На улицах и в барах встретилось мне немало парней и девчонок спортивного телосложения. Интересные у здешнего населения лица! Как будто все одной породы: волосы русые, глаза светлые, славянские черты, монгольским игом неподпорченные.
Очень стараются костромичи не отстать от моды. Но все же немного запаздывают.
Помнится, еще в прошлом году пришла в московские ночные клубы из Европы'[an error occurred while processing this directive]' мода на темные очки. Хоть и неудобно, но концептуально: «Я вас не вижу – и вы на меня не смотрите! Общения не желаю – взгляд укрываю!» Как размножились такие снобы в модной тусовке, так и изобрели производители для них специальные клубные очки, вместо традиционных солнцезащитных. Ведь, как известно, ночью необходимость в защите от уф-излучения отпадает полностью. Важнее, чтоб не потерялись танцоры в неоновых дебрях. Теперь эту смешную солнечно-ультрафиолетовую моду переняли костромские клабберы. Но вместо специальных дискотечных очков они надели на себя… обыкновенные солнцезащитные. Но, даже несмотря на это, никто из них не споткнулся!
Ночная жизнь Костромы активно продолжается до утра. Я вернулась в гостиницу «Ипатьевская слобода» в восемь утра. А чуть ли не половина посетителей клуба в субботнее утро продолжала веселиться! Чтобы научиться такой выдержке, навороченным московским клабберам наверняка стоит съездить к своим «братьям» в Кострому.
