Крузенштерн

«Крузенштерн» — самое большое парусное судно в мире. Его длина 114 метров, водоизмещение почти 6 тысяч тонн. По типу парусного вооружения «Крузенштерн» — четырехмачтовый барк.

В июле этого года корабль вышел из Санкт-Петербурга в свое второе кругосветное плавание. За 14 месяцев парусник должен посетить 22 порта на пяти континентах. Первую остановку он сделал в Ирландии, вторую в Британском Нью-Касли. А 28 августа «Крузенштерн» прибыл в Норвегию.

Я нахожусь в ста километрах южнее Осло в порту города Фридрихштад. Здесь стоят суда, принимавшие участие в регате «Толшипсрейсес», среди них гордость российского морского флота — парусники «Мир», «Крузенштерн», «Крузик», как его ласково называет команда. На «Крузенштерне» мы с вами отправимся в небольшое морское путешествие. Оно будет недолгим, всего несколько дней. Потом мы пройдем от Фридрихштада до немецкого города Бремерхафен.

«Крузенштерн» — один из немногих сохранившихся судов класса «винд джамер» — выжимателей ветра. В любом порту посетители буквально ломятся на него. Хорошо, что граждан России пускают без очереди.

Во время стоянок на борту разворачивается кругосветная фотовыставка «60 лет нашей победы». И вообще кругосветное плавание приурочено к этой круглой дате.

Я человек на корабле новый, положено представиться капитану. Капитан «Крузенштерна» Олег Константинович Седов из сухопутной семьи, родился в Подмосковном городе Электростали. Каюта капитана находится где-то в районе капитанского мостика.
А.П.:
— Здравствуйте! Олег Константинович?
Олег Константинович:
— Да, он самый.
А.П.:
— Здравия желаю. Понкратов. «Вокруг света». Прибыл в полное ваше распоряжение дня на три-четыре.
О.К.:
— Рад встречи. Садитесь. Хотите поработать у нас на судне? Проблем нет, сейчас пойдете к старшему помощнику, на это время он вас и поставит. Получите обмундирование, покажет, где будете жить, питаться. Ну все, а с завтрашнего дня втягивайтесь в нашу работу.
А.П.:
— Спасибо. Разрешите идти?
О.К.:
— Всего доброго, до свидания.

«Крузенштерн» — это целый город со множеством улочек, переходов, переулков и лестниц. Недолго с непривычки и заблудиться.

Мое новое место жительства выглядело в точности, каким я его себе и представлял. Судя по количеству коек или люлек, в каюте живут десять человек. У каждого свой шкаф, есть один письменный стол, довольно опрятно.

«Крузенштерн» — учебное судно. На нем проходят практику 120 курсантов морских училищ. Есть на паруснике и постоянный состав — это 30 офицеров и 50 человек команды.

Курсанты готовятся к отплытию, я же отправился на бак, где висит судовой колокол. Он служит для отбивания склянок... Склянка — это получасовой промежуток времени. Раньше время считали по песочным часам, сейчас — по обычным. В море склянки отбивает юнга, курсант впередсмотрящий, а сегодня я буду вместо юнги и отобью одну склянку, тем более что мы сейчас отходим.

Мы отдали швартовы, идем в сторону Бремерхафена. Перед выходом из порта Фридрихштад ритуал прощания с городом: курсанты надели парадную форму, фуражки. Мне, к сожалению, форму не выдали.

При выходе из Фридрихштада начался дождь. Дождь — к удаче. Сначала «Крузенштерн» идет с помощью тральщика, а потом — своим ходом. Здесь есть машинное отделение, именно машинное, и барк может идти самостоятельно даже в полный штиль без помощи парусов.

Я спустился в машинном отделении, рассчитывая увидеть здесь перепачканных сажей, взмыленных кочегаров, но на самом деле здесь довольно чисто и прохладно: работают мощные кондиционеры. Здесь находится сердце «Крузенштерна» — два мощных двигателя по тысяче лошадиных сил каждый — они разгоняют «Крузенштерн» до десяти-одиннадцати узлов. Кроме этого, есть еще четыре вспомогательных, которые вырабатывают электроэнергию. Без электроэнергии в море никуда. А питается вся эта система из двух топливных баков наверху.

Хозяин в машинном отделении — старший механик Иван Александрович Костяный. По традиции на флоте всех старших механиков называют дедами.
А.П.:
— Ох и шумно у вас здесь! Я хотел покидать уголь в топку, но смотрю вы обходитесь без него.
Иван Александрович:
— Да… У нас углей нет.

Капитан принял решение ставить паруса, и старший механик остановил основные двигатели: Стоп машина!
Приказ до экипажа доводит старший помощник капитана Михаил Вячеславович Новиков.

На «Крузике» огромное парусное вооружение, поэтому он и называется выжимателем ветра. У каждого из тридцати парусов свое название. Старпом перечисляет, какие именно нужно поставить. На все курсантом отпускается не более 15 минут.

На «Крузенштерне» два с половиной комплекта парусов, один комплект в работе, полтора на складе. Делают паруса сейчас из синтетических тканей, по традиции паруса белые, хоть цвет и маркий, но паруса при этом не стирают.

Иногда паруса выходят из строя, и тогда за дело принимается Лев Николаевич Орлов — парусных дел мастер, таких мастеров наперечет. Маленькие повреждения он чинит на месте, а посерьезнее приходится снимать и застрачивать на швейной машине.

Жизнь на корабле строго регламентирована. В семь утра подъем. Одеться надо быстро, но все же не за 45 секунд, как в армии. Умываются курсанты тоже без особой спешки.

В умывальнике водные процедуры ежедневно совершает человек тридцать — это два кубрика. К моему величайшему изумлению, из крана течет горячая вода. Прямо-таки тепличные условия созданы для курсантов. После умывания личный состав завтракает.

Столовая на судне маленькая, курсантов много, поэтому питаться приходится в две смены. В порту питание трехразовое, в море — четырехразовое. Кормят курсантов вкусно, сытно и разнообразно. Давайте проходите-проходите. Сегодня на завтрак пшенная каша, которую я не ел лет, наверно, пятнадцать, чай, масло, хлеб и колбаса. Нам в армии колбасу не давали даже по праздникам.

Плотно позавтракав, курсанты отправляются на построение, так называемый развод. Отсюда три смены курсантов: рабочие, учебные и вахтенные отправятся нести вахту, работать и учиться.

Одна группа курсантов отправится на работу, дел на корабле всегда хватает. Другая заступает на вахту, третья идет на занятие. Каждый день группы меняются ролями.

На корабле несколько учебных помещений, одно из низ размещается в столовой, в свободное от приема пищи время. Здесь занимаются английским. Кроме языка курсанты изучают и морские дисциплины. А вновь прибывших еще и на мачту учат подниматься.

Прохождение практики на парусном судне заключается в том, что приходится подниматься на мачты и работать на рее, для многих этот подъем стал нешуточным испытанием.

Восхождение на мачту — это такое испытание для новичков. Сначала курсанты поднимаются на нижнюю площадку, она называется «марсовая», потом на верхнюю — «салинг». Но есть курсанты, которым так и не удается преодолеть страх высоты, они работают на палубе. Интересно, насколько хватит меня. Поможет мне боцман Арунас Тамашаускас.

Боцманов на корабле несколько, но обучение новичков доверяют только Арунасу. Я забрался-таки на высоту примерно девятиэтажного дома. На этой высоте уже чувствуется качка серьезней, чем на палубе. От качки и мандража во время спуска у меня появились первые признаки морской болезни.

Человек, которому на судне плохо, бежит к левому или правому борту, а вообще, когда я спускался, подумал, что вот многим дано ставить паруса, а мне, наверное, все-таки нет. Уже на рею я, наверное, не залезу.
С грот-мачты я благополучно спустился и отправился на камбуз помогать вахтенным.

В переводе с морского языка на сухопутный «камбуз» — это «кухня». Вахта на камбузе считается самой сложной, несут ее 12 часов, сейчас здесь пять человек разделывают мясо, чистят картошку. Я буду шестым.

Сегодня на обед: первое — суп с галушками, второе — отварной картофель, жареная курица с салатом и на третье — компот. И курсанты, и офицеры, и члены постоянного экипажа едят все одно и то же.

Когда все нарезано и начищено, за дело берется повар — Ирина Калюжная. Женщины на корабле, вы знаете, примета плохая, но на «Крузенштерне» в эту примету никто не верит. Женщины здесь работают уборщицами, буфетчицами, преподавателями и поварами.
А.П.
—Ир, сколько же вы литров супа варите ежедневно?
Ира:
— 80 литров. Это на 200 с лишним человек.
— А кур сколько уходит?
— Штук 60.

На шлюпочной и верхней палубах меж тем самый разгар банного дня. Личный состав вытряхивает одеяла, стирает одежду.
Курсантов делят на три группы, у каждой — бак с водой, в бак бросают стиральный порошок, потом замачивают робу.

Сегодня банно-прачечный день не только у экипажа, но и у корабля. Личный состав постирался, сейчас мы моем надпалубные постройки, а потом все дружно начнем драить палубу.

Палуба — гордость «Крузенштерна», она из тикового африканского дерева. Тиковое дерево от морской воды становится только крепче. Палуба новая, раньше была из сосны. Сосновую палубу драили железными щетками, эту — мягкими. Сначала мыльной водой, потом палубу окатывают морской.

Драят не только палубу, но и весь корабль, включая кубрики. Санитарная комиссия ставит оценки курсантам. Лучшие пойдут в Бремерхафене в увольнение.

Комиссия смотрит за порядком в помещениях, в тумбочке должно быть все идеально: на нижней полке лежит форма, на средней — письменные принадлежности, на верхней — мыльно-пузырные. Под кроватью хранятся обувь, спасательный жилет и дождевики. Помощник капитана по учебной работе проверяет чистоту белой перчаткой.

Банный день устраивают раз в неделю. Сегодня он совпал с днем захода в порт.

Мы уже в территориальных водах Германии. На капитанском мостике сейчас самое горячее время, туда я и отправлюсь.

Я нахожусь в штурманской рубке — это вотчина двух четвертых помощников капитана и одного третьего. Вот как раз сейчас третий помощник заполняет судовой журнал. Оказывается, местоположение судна в судовом журнале указывается ежечасно. Штурманская рубка — это мозг «Крузенштерна», она нашпигована современным радионавигационным оборудованием, но если вдруг оно выйдет из строя, найдется на корабле и секстант, и магнитный компас. Рубка напрямую связана с капитанским мостиком.

— Олег Константинович, здравствуйте
— Здравствуйте
— А я смотрю, вы здесь не один
— Да, у меня сейчас вахтенный помощник и судно ведем…
— А я такой же прибор видел в штурманской рубке. Что это такое?
— Это локатор, то есть наши глаза в тумане, они позволяют нам определять дистанцию, следить за окружающей средой: сколько судов, сколько целей
— А по нему можно определить, где мы сейчас находимся
— Конечно. С точностью до метра….
— Но территориально мы далеко от Бремерхафена или нет?
— Да, нет. Три мили, уже рядом
— Но может, я еще успею постоять немного у штурвала? Вы мне разрешите?
— Пожалуйста. Еще часик можно постоять. Не более
— Спасибо

Ну, оказывается, стоять у штурвала – занятие не из легких. Колесо вправо-влево уходит очень тяжело, поэтому на эту вахту назначают ребят покрепче. Сейчас мы заходим в порт, корабль совершает много маневров, и я передал штурвал в более надежные, чем мои, руки.

Жалко покидать этот прекрасный корабль'[an error occurred while processing this directive]', но в Бремерхафене я должен сойти на берег. Лучший способ попрощаться со всеми сразу — громкая, корабельная связь:

—Уважаемые члены экипажа учебно-парусного судна «Крузенштерн», программа «Вокруг света» заканчивает работу на корабле и выражает благодарность за помощь в проведении съемок. Особая благодарность парусной мастерской, машинному отделению, камбузу, старшему помощнику капитана, боцманам, капитану и курсантам. Спасибо. До свидания.

Многие могут спросить, а зачем вообще в современном мире нужны эти парусники. На «Крузенштерне» такой вопрос лучше никому не задавать. Парус дает ощущение стихии, вечности ветра. Парусом испытывают человека на прочность. Я уверен, что ребята, которым посчастливилось пройти на «Крузенштерне», правильно расставят приоритеты в жизни. Со своей стороны хочу пожелать кораблю большого и счастливого плавания и, конечно же, попутного ветра. Ибо, как говорили древние, если парус теряет ветер, он становится обычной тканью.