Мекленбургская равнина.

Истекший двадцатый век, помимо прочих титулов, может претендовать на звание века переоценки ценностей. Сколько раз спохватывались мы, изо всех сил стараясь удержать невозвратимое, чтобы на следующий день снова отказаться от него, и затем, снова прозревая, содрогнуться от боли потери… Историческое наследие утекало сквозь пальцы, как песок. И только кое-где песчинки вновь сложились в стены и башни…

Мекленбургская равнина, обнимающая северо-восток Германии, открывается воротами Нейбранденбурга. "Новый Бранденбург" действительно новый, ему всего только немногим более семисот пятидесяти лет. В XIII веке возведена мощная стена семиметровой высоты, устроен ров со шлюзом, позволяющим в случае опасности затопить всю округу, чуть позже появились домики - викхаузы, пристроенные к стене.

Первую брешь в стене Нейбранденбурга пробил… паровоз. Часть укреплений пришлось снести, когда здесь прошла железная дорога, Город словно ждал этого - в пролом мигом выплеснулись дома, продолжились, пронзая стены, улицы. Стена сдалась быстро - разомкнутая, она начала разваливаться, уходить в землю. Таяли от времени готические шпили храмов, расплывались контуры домиков…
Лишь в последней трети ХХ века власти и рядовые граждане вспомнили о своем стремительно уменьшающемся наследстве, и к счастью оказалось, что еще не поздно заняться им. Во всяком случае - не безнадежно поздно.

Стены, ворота, башни сложены не из камня - ни известняка, ни песчаника у северогерманских мастеров под рукой нет. Все готические сооружения построены из обожженного кирпича. После нескончаемой серии проб и ошибок современные мастера добились своего - и "Трептов тор", и "Фридлендер тор", и "Штаргардер тор", и прочие башни, и ворота выглядят так же, как и сотни лет назад. Двух-трехэтажные дома с островерхими двускатными крышами, тесно сгрудившиеся на улицах, также не все дожили до наших дней, и более половины из них - полные или частичные новоделы. Внешне, на взгляд рядового зрителя, ничем не отличающиеся от своих подлинных образцов.

Весь город в средневековом обличье воспроизводить, правда, не рискнули. Зато одну улицу - Гроссе-Вольвеберштрассе - полностью преобразовали в музей. "Большая шерстоткацкая" стала точной копией самой себя - исчезнувшей. А в домах, как и прежде, живут люди, квартиры которых вполне отвечают требованиям современности (кое-какие правила жителям Гроссе-Вольвеберштрассе, правда, приходится выполнять - например, не ставить на окно магнитофон или телескопическую антенну…).

Грейфсвальд - "грифоний лес" - город, выросший на месте поселений западных славян - бодричей, хижан, черезепян. Примерно в те времена - с греческими купцами - и попали сюда первые щиты с грифонами, распространившиеся вскоре по всей Мекленбургской равнине. А потом грифоны выбрались на пьедесталы на улицах и площадях города, на городские и цеховые гербы, на кровли храмов.

Здесь городские власти и архитекторы рискнули "отсечь лишнее", как будто бы творя скульптуру из бесформенной глыбы. В историческом центре вокруг величенственной Мариенкирхе, чей шпиль в тумане кажется бесконечным, сносят типовые дома XIX и ХХ века, чтобы заменить их копиями средневековых. Разработаны серийные бетонные блоки, из которых можно составить много разновидностей старинных фасадов. Ведь и древние мастера представляли здание не в виде набора кирпичей, а в виде определенной композиции блоков - низ фасада, фронтон, эркер, оконные проемы. Нынешним архитекторам остается только заменить эти мысленные блоки вполне реальными бетонными секциями. Только крыши над фасадной частью приобретают несколько "неисторический" скос, с тем, чтобы солнце как можно дольше гостило в нижних этажах на узких улицах - создается этакий "современный старинный город".

Штральзунд - морские ворота Мекленбургской равнины - имеет другой статус. Это заповедник, и ни один камень не может быть вынут из штральзундской мостовой, ни одно украшение снято с фасада. Город "законсервирован" - чтобы вечно плескалось у его границ серое Балтийское море, и подпирали небо тяжелая Николайкирхе и ажурная ратуша, сотворенная из того же чудодейственного кирпича. Под остроконечными зубцами фронтона - "вимпергами" - прорезаны круглые окна - "розы", заполненные тончайшей кирпичной филигранью, выполненные скорее руками ювелира, чем каменщика.

Бывший францисканский монастырь Иоганнесклостер в Штральзунде - огромное сооружение с высокими закопченными сводами, с многочисленными комнатами, лабиринтом галерей и зарешеченных переходов. Здесь хранится часть городского архива, рукописные списки и инкунабулы, протоколы средневековых процессов, отчеты городских казначеев. На стенах висят парадные портреты бесчисленной череды бургомистров и расчищены фрески 14-15 века.

И здесь же живут люди - несколько старушек. Крохотная - размером с письменный стол - кухня, почерневшая от старости мебель, желтые фотографии на стенах. Нет газа и канализации, водопроводный кран - один на всех, печка топится дровами или угольными брикетами. Но ни одна не хочет перебраться в благоустроенное жилье. Они - достопримечательность старого монастыря и музейная редкость - с гордостью показывают свои кельи экскурсантам.

Бад-Доберан, бывший "Добран", сохранивший в своем названии память о древних славянских племенах - город-курорт и хранитель самой знаменитой северогерманской церкви. Если подойти к подножию колоссального, не похожего на другие собора и неосторожно взглянуть вверх - сразу же возникает желание обуздать непослушный вестибулярный аппарат. Справиться с возникшим ощущением нельзя - вокруг шпиля, словно на гигантской оси, медленно вращается небо…

Собор построен цистерцианцами, а им ка''нон запрещал возведение высоких башен. Мастера нашли выход - собор тянется ввысь весь целиком. Традиционная трехнефная базилика расширена, сооружен поперечный двухнефный зал. Контрфорсы, крестовые своды, каркасы стрельчатых арок, знаменитый раствор с бычьей кровью, яйцами и творогом позволили возвести тонкие, но крепчайшие стены. Окна огромные, воздух и свет врываются под своды, переполняют и поднимают здание.

Штукатурка в бад-доберанском соборе никогда не скрывала естественной графики кирпича. Штриховка кладки убегает вверх и теряется под сводами с тончайшими фресками раннего Возрождения. Рядом с ними - все вместе - примитивные деревянные крашеные скульптуры, мраморные строгие саркофаги, легкая резьба по дереву, лучезарные витражи и знаменитая "светящаяся икона" девы Марии, изысканные барельефы и наивная резьба по камню. Звуки органа и сплетенный в кружево из деревянных и литых чугунных арабесок алтарь…

Вот он, воздушный замок, прочно стоящий на земле.