Почти Париж

МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
На дальнем плане - высокий берег реки, целая улица желтых и оранжевых домиков, крепко слепленных друг с другом. Гранитный парапет набережной. Наконец, сама река с очень быстрой зеленой водой. Вниз по течению тянется длинная баржа. На белом боку баржи название Simonne, на палубе - шезлонг и кадка с фикусом. Когда баржа проходит, течение сбивается и вода еще некоторое время кружится на месте, будто не зная, куда течь. Но через несколько минут нарушенное равновесие восстанавливается. В левом дальнем углу картины красиво садится солнце.

Зеленая река, что течет под моим окном, называется Сона. Есть еще одна река - Рона. Согласно местной мифологии, Рона - мужчина, Сона - женщина. По Соне товары везут на север, по Роне - на юг. Рона обладает скверным характером: суда, что шли вниз по течению, часто разбивались о рифы. Те, что поднимались вверх, тащили по берегу лошади. Сона же всегда была более покладистой, и оттого по ней до сих пор гоняют баржи. Сона и Рона сливаются вместе, образуя узкий полуостров, или, как его здесь называют, - "почти остров", Преск'иль. Именно здесь расположен исторический центр Лиона.





САМАЯ СТАРАЯ УЛИЦА





Сегодняшний Лион необычайно напоминает Париж 30-х годов. Во всяком случае, многие так считают. В Лионе есть дома с лепниной и ажурными решетками, перекрестки на восемь лучей, прозрачные платановые аллеи, узкие улочки, карусель, Лувр и Нотр-Дам. А еще в Лионе есть трабули. И больше трабулей нет нигде.

Если кто-то думает, что трабули - это какая-то очередная разновидность французской еды, то он очень ошибается. Потому что трабули - это крытые переходы между улицами Старого города. По ним лионские ткачи могли добраться до рынка коротким путем, даже в дождь не замочив шелков. Весь Старый город изрезан трабулями, как сыр дырками. С улицы внутрь ведут неприметные дверки. Нажимаешь на кнопку домофона - дверка распахивается, и ты, прямо с чистой сухой мостовой, шагаешь в гулкий каменный мешок. Здесь тесно, пахнет сыростью и штукатуркой, вверх уходят винтовые лестницы. Существует даже такой специальный термин - "трабулировать", то есть запрыгивать в узкий переход на одной улице и выскакивать на другой, в противоположном конце квартала. Гид при этом постоянно кричит: "Не отставайте! Держитесь вместе!", потому что потеряться в этих лабиринтах проще простого. Трабулировать по старому Лиону можно только днем - после девяти вечера все дверки наглухо запираются.

Лион стоит на двух холмах. Фур-вьер - "Холм, который молится", Круа-Русс - "Холм, который работает". С вершины Фурвьера сбегает самая старая улица города - Гургийон. Утверждают, что улице две тысячи лет. То есть, по идее, она должна помнить те времена, когда Лион еще был столицей галлов и назывался Люгдунум. Если немного напрячь фантазию, можно представить, как маршируют по ней поджарые римские легионеры. Несмотря на это никто почему-то не объявляет улицу Гургийон музеем и не выдает при входе на нее тапки. Совсем наоборот: жить в нереставрированных домах XVI в. считается модным. Модно глядеть на мир сквозь крошечные оконца, изо дня в день топтать кривую брусчатку и выращивать укроп у развалин древнеримского амфитеатра.

Лучшая в Лионе смотровая площадка тоже находится здесь, у подножия собора Нотр-Дам де Фурвьер. Собор выстроен из белого камня, но назвать его "белокаменным" почему-то не получается. В слове "белокаменный" присутствует некоторая тяжеловесность, а Норт-Дам де Фурвьер - тонкий, легкий, с задумчивым ангелом на фасаде, цветными витражами и негрозным дозорным львом. Бьют часы. Город лежит далеко внизу, в мерцающей дымке.




КАК ОДЕТЫ ФРАНЦУЖЕНКИ
- И как одеты француженки? - спросили меня.
Француженки, друзья мои, одеты так. Простая юбка, пыльные туфли, пальто, беретка, шарф. Впрочем, чудесная девушка, по имени Изабель, буквально за руку водившая нас по Лиону, иногда надевала боа. Делала она это очень небрежно - бросала свое боа где попало, наматывала вместо шарфа, в результате чего весь пол в автобусе был усыпал черными перьями. О складках на своем пальто она тоже не слишком-то заботилась, на пальце носила синий пластмассовый перстень, но была при этом необычайно и как-то по-французски мила.

Еще один персонаж - барменша ресторанчика La Plage на rue de la Charite. На хозяйке надеты: черный свитер грубой вязки, летний кружевной сарафан и шерстяные полосатые гольфы. К стойке прислонен зонт и висит лиловая сумка с плюшевыми помпонами, которые тоже, судя по всему, принадлежат ей.

Одежда, в которой настоящая француженка отправляется в гости или за покупками, ничем не отличается от той, в которой она вечером идет, скажем, в театр. Более того, это вообще одна и та же одежда. В концертном зале "Мольер", куда мы в первый же вечер пришли слушать Гайдна, только у одной дамы был меховой воротник, да и тот помещался почему-то под пальто, а не над ним. Даже вышедшая на сцену пианистка выглядела совсем по-домашнему. И играла так легко, просто, будто выпускала из рук стайки взъерошенных городских птиц. И музыка, лишенная пафоса, была тоже проста и понятна.







ОДИН ДЕНЬ В ЛИОНЕ
День в Лионе - это до обидного мало. Что можно успеть за один день? Выпить в гостинице чашку горячего шоколада с круассаном. Выйти на улицу и тут же, не удержавшись, купить еще и горячий багет с корочкой. Сунуть багет под мышку, руки - в карманы, брести мимо темных зеркальных витрин и удивляться: а почему, собственно, все закрыто? Очень просто: утром все закрыто, потому что еще рано, в середине дня - потому что обед, в воскресенье - потому что выходной, а в понедельник - потому что работали в субботу. Идти просто так или, в крайнем случае, - по карте и оставить любые попытки выяснить дорогу: Лион - это вам не Париж, туристов здесь не слишком любят и коверкать французский язык не позволяют. Стоит ошибиться в произношении, и в ответ придется услышать: "Нет такой улицы, зато есть другая, она называется так-то, если вас это устроит…"

И все равно этот единственный день в Лионе можно провести очень культурно. Подняться на фуникулере на Фурвьер и полюбоваться оранжевыми крышами. Сделать то же самое, но уже с колеса обозрения на площади Белликур в центре Старого города. Зайти хотя бы в один из 24 лионских музеев. В Музей тканей, чтобы посмотреть на шелка, украшавшие стены Версаля и дворцы Екатерины II. В Музей изящных искусств или Музей марионеток, главным экспонатом которого является знаменитый Гиньоль - скандальный тип, французский Петрушка, придуманный дантистом Лораном Мурге для развлечения пациентов. На одной из множества стоянок взять напрокат велосипед, заплатить 1 евро и за час объехать полгорода. Просто идти по набережной Роны и развлекаться подсчетом мостов. Миновать здание мэрии, из окна которой торчит дурацкая голова деревянной птицы (внутри размещена выставка современного искусства). Кормить живых птиц в Парке Золотой Головы, нюхать розы (там же) и покупать самые вкусные в Лионе вафли. Дождаться темноты, повторить весь маршрут сначала и увидеть фантастические световые картины на старинных фасадах.




ЕЩЕ НЕМНОГО БОЖОЛЕ
И в результате закончить все это визитом в настоящий лионский бушон. Вообще-то человек, знающий традиции, с бушона и начал бы и даже, может быть, провел там если не целый день, то хотя бы половину.

Бушон - это типичный лионский трактир, постоялый двор, где всегда можно было перекусить самому и накормить лошадь. Тесная комнатка, деревянная мебель, дверь на кухню открыта, и там что-то непрерывно скворчит и варится. На кухне - жена хозяина, с подносом - сын хозяина, в зале, среди гостей - сам хозяин, с бокалом красного вина. В углу, за отдельным столиком - дальняя родственница хозяина, дама лет шестидесяти, неторопливо ест сыр. Под столиком - болонка. Все, кроме болонки, очень громко кричат и жестикулируют.

Сначала вам приносят воду в широком керамическом кувшине. Затем кир - смесь белого вина и смородинового ликера. Наконец - божоле. Виноградники, где зреет виноград этого сорта, находятся всего в нескольких десятках километров отсюда, поэтому без божоле здесь не обходится ни одна еда. Горожане даже говорят, что в Лионе на самом деле не две, а три реки: Сона, Рона и Божоле. Так что божоле подается независимо от того, что вы закажете дальше. Меняется только его температура: 10-12оС, если вы будете есть рыбу, и 16-18оС - если мясо. Завершается прелюдия тазиком с зеленым салатом и грудинкой.
Дальше вам говорят:
- Дело, конечно, ваше, но вы непременно должны попробовать кенели.
- Что-что? - спрашиваете вы.
- Кенели, кенели - отвечают вам. - Э'[an error occurred while processing this directive]'то такое суфле… или, скорее, фарш из рыбы или из мяса… Словом, такая вроде бы колбаса. Нет, все-таки суфле. Или омлет. Короче, если вы не попробуете кенели, считайте, что вы не были в Лионе. Ну же?
Сын хозяина - тот, что был с подносом, - выжидающе мнется.
- Ну, хорошо, - наконец соглашаетесь вы. - Я буду есть кенели.
Все облегченно вздыхают. Кенели появляются спустя час. Все это время вы не скучаете, а пьете свое божоле и наблюдаете за хозяином, который, перекинув полотенце через плечо и лучезарно улыбаясь, моет тарелку, целуется с женой и время от времени выбегает к столикам, чтобы чокнуться с посетителем. Но все-таки, когда появляются кенели, вы о нем ненадолго забываете. Потому что то, что лежит на тарелке, действительно, не колбаса и, тем более, не котлета, а нечто необыкновенно нежное, сытное и горячее. Скорее, все-таки суфле. С хорошо пропеченной корочкой.
- И, Боже мой, - думаете вы, почти обжигаясь, - какая прелесть, какая прелесть…