Копенгаген XIX века

Какой была столица Дании начала XIX века, когда сюда прибыл будущий сказочник Ханс Кристиан Андерсен? Это был город золотых мостовых для богатых и город нищеты для бедных. Андерсен твердо решил выбиться в люди. Как ни странно, карьера писателя в Копенгагене началась с обучения вокалу…
Копенгаген начала XIX века был далеко не самым передовым городом. В то время как улицы Лондона уже освещались газовыми фонарями, столица Дании все еще утопала в мутном сиянии масляных светильников. А в лунные ночи по решению городского совета выключали и их, в целях экономии. Вот когда начиналось раздолье для охотников за запоздалыми прохожими, среди которых блуждал и Ханс Кристиан Андерсен. Правда, вид будущего сказочника был мало притягателен для воров и преступников. Его ботинки прохудились, и отцовское пальто охотно подставляло дыры навстречу промозглому ветру. Юноша с любопытством заглядывал в окна дорогих домов. Там за тяжелыми гардинами смеялись и музицировали, ели отменные кушанья и пили ароматные вина. Казалось, что эти люди живут совсем в другом городе и не знают, что на старой рыночной площади Гаммельторв зарезали торговку рыбой за то, что она якобы кого-то обвесила. А у водяной колонки подрались два здоровяка, не поделив очередь. Владельцы роскошных домов жили в другом мире. Мире, где рыба не воняет, а пахнет; где вместо мокрой картонки мягкая постель; где дымится утренний кофе и из булочки вытекает повидло. Кристиан бредил этим миром. Он был уверен, что рожден для него, но надежды Андерсена рушились. Он ехал в город-праздник, а оказался в городе-призраке. Он мечтал о Королевском театре, но прима-балерина выгнала его взашей. Юноше впору было отчаяться и вернуться в свой родной Оденсе, но не таков был характер у Андерсена. С настойчивостью провинциала он пробивал себе дорогу в театр. И поскольку Кристиан был абсолютно уверен в своей исключительности и всесторонней одаренности, проблема с балериной казалась лишь незначительной преградой на пути к сцене. "В конце концов, совершенно не обязательно быть танцором, если ты имеешь замечательный голос, которого, кстати, никто из знаменитых копенгагенцев еще не слышал". Рассудив таким образом, юный Кристиан отправился демонстрировать свое сопрано к профессору Сибони.
Мелкий дождь моросил по брусчатке, тыкался в лицо и длинными каплями вис на носу. Промокший и озябший Кристиан стоял на улице Вингардсстраде у дома номер 5. Особняк сеньора Жузеппе Сибони светился окнами. Наверху хлопнула фрамуга, выпустив звуки заливистого смеха. Профессор Королевской консерватории давал званый ужин, и Андерсену было как-то неловко врываться на чужой праздник. Но дождь становился сильнее, ветер дул крепче и деваться было некуда. Набравшись храбрости, Кристиан решительно дернул колокольчик. Трудно сказать, что ему помогло. То ли служанка была не в силах выслушивать от странного незнакомца всю историю его жизни, а именно с этого начал Кристиан, то ли гости устали сами себя веселить, то ли звезды как-то особенно сошлись над головой юноши, но его пригласили в дом.
"Маленький соловей с острова Фюн" развлекал гостей Сибони весь оставшийся вечер. Собравшиеся были довольны. Этот нелепый парень мог заставить смеяться кого угодно. Конечно, большинство из зрителей просто потешались над ним, но Кристиану казалось, что это настоящий успех. На самом деле это и был успех. Среди гостей присутствовал известный композитор того времени господин Вейсе. "Уверяю вас, господа, когда-нибудь из этого мальчика выйдет толк", - сказал он и шумно зааплодировал юному дарованию. Вейсе был единственным, кто отнесся к Кристиану серьезно, ведь он сам приехал в Копенгаген без гроша и пробился в люди благодаря таланту и, как говориться, добрым людям. Когда вечер закончился, служанка, провожая Андерсена, сообщила ему адрес Вейсе и время для визита.
Вейсе не имел собственного дома. Он снимал апартаменты. По словам Андерсена, его комнаты не отличались особой роскошью, но были уютны. Он жил на Кронпринцгаде и имел удовольствие любоваться королевским садом из окна собственного дома. Андерсен искренне позавидовал этому человеку, ведь он жил рядом с Розенбергом - розовым замком его королевского величества.
"Вы будете получать талоны на обед и ежемесячное пособие в размере 10 риксдаллеров, - сообщил композитор юноше. - Кроме того, вам необходимо выучить немецкий, профессор Сибони, итальянец по происхождению, плохо владеет датским. Он будет давать вам уроки вокала. Также побеспокойтесь о жилье, вашего пособия должно хватить на недорогую комнату". Новая жизнь началась. Андерсен снял комнату у вдовы Торгсен. Она жила в пяти шагах от особняка Сибони, и это было удобно, если не считать, конечно, что комната Андерсена была чуланом без окон, без света, без тепла. "Чтобы заснуть, я сворачивался калачиком и дышал в ладони. Мне казалось, что из моего рта идет пар, будто я сплю на улице… Зато утром я оказывался в прекрасных покоях Сибони…", - писал Андерсен в своем дневнике.
Занятия вокалом были по душе Кристиану, но вот беда, характер итальянца Сибони оставлял желать лучшего. "Порой, когда профессор приходил в ярость, я так пугался, что начинал дрожать всем телом, мой голос срывался, а по щекам текли слезы", - вспоминал сказочник об уроках с Сибони. "Раздосадованный сеньор Жузеппе прогонял меня прочь, а через минуту звал обратно и в знак примирения дарил мне монету". Надо сказать, что в отличие от Андерсена, который к своим занятиям относился со всей серьезностью, Сибони просто жалел паренька. Он прекрасно знал, что такое мальчишеское сопрано. "Как только начнется ломка голоса, нежные звуки превратятся в кряканье", - отвечал он на похвальные речи композитора Вейсе. Так и случилось. Кристиан потерял голос и холеричный итальянец прогнал его прочь. Позднее, рассказывая о том поражении, Андерсен вспоминал старинную датскую песню о соловье, который пел для розы, но налетел на шипы.
Но, несмотря на отчаяние, Андерсен и не думал возвращаться в Оденсе. "Если я не стану знаменитым, то и жить незачем", - писал сказочник в автобиографическом романе "Всего лишь скрипач". Что ж, судьба благоволила к Кристиану, и он все-таки вышел на сцену Королевского театра. Это случилось год спустя, когда юноша познакомился с ведущим танцором Копенгагена того времени Огюстом Бурновиллем. Нежный Огюст вызвался обучить Андерсена балету. Дело шло плохо: "Как такое гибкое тело может быть таким неуклюжим?" - удивлялся Бурновилль. Тем не менее Кристиан постиг науку пластики и получил очень характерную роль тролля. "Из вас получится превосходный комедийный актер!" - уверяли Кристиана артисты театра. Но такое будущее было не для него. Над Андерсеном слишком много смеялись в детстве, и выбрать сознательно профессию шута он не мог, да и не хотел. Тем не менее афишу со своим именем хранил до конца дней. И позднее, уже будучи известным писателем, вспоминал, как засыпал с этим клочком бумаги под подушкой.
Меланхоличный и замкнутый молодой человек решил испробовать последнее средство, чтобы заявить о себе всерьез. Ведь изначально он наметил себе три пути в театр: танцы, вокал и драма. Первые '[an error occurred while processing this directive]'два этапа были пройдены, и о них не стоило вспоминать, оставалось последнее - писать пьесы. И Андерсен начал писать.
Только ленивый не смеялся над его литературными изысками. Тем более что Кристиан декламировал свои произведения везде, где придется. "Помните, моя дорогая, того юношу, что выступал у нас? - писала в письме к подруге одна из землячек Андерсена. - Он теперь тоже в Копенгагене. Пишет пьесы. Большей чепухи я в жизни не слышала. Но он такой неуклюжий и смешной, что его охотно зовут в дома и просят прочесть что-нибудь свое". Вероятнее всего, Андерсен догадывался, что над ним потешаются. В автобиографическом романе "Всего лишь скрипач" в речь матроса он вложил весьма жесткие слова, обращенные к себе самому: "Они же над тобой смеются, глупец. И зачем ты туда шляешься? Записался в придворные шуты?".
Но такова была цена за возможность стать знаменитым в большом городе. И Андерсен готов был ее заплатить. Он умышленно выбрал роль шута в жизни, а не на сцене.