Серджан клятвенно заверяет, что никто, кроме него, не в состоянии проехать через самые опасные места на границе с Республикой Сербской. Дескать, он, воевавший в Герцеговинском корпусе в 1993-м, прекрасно знает, в какой именно местности были установлены противопехотные мины, а посему для путника, пожелавшего испытать определенный экстрим, нет лучше гида.
[an error occurred while processing this directive]
Серджан клятвенно заверяет, что никто, кроме него, не в состоянии проехать через самые опасные места на границе с Республикой Сербской. Дескать, он, воевавший в Герцеговинском корпусе в 1993-м, прекрасно знает, в какой именно местности были установлены противопехотные мины, а посему для путника, пожелавшего испытать определенный экстрим, нет лучше гида.
Прекрасно зная менталитет жителя Сараева – я сам прожил в блокаде боснийской столицы около месяца, – предлагаю Серджану сбавить цену на "экстрим" вдвое – со 100 долларов до 50. Серджан улыбается в черные усы и, погрозив кулаком неизвестно кому, жестом приглашает меня садиться в его видавший виды "Мерседес" отвратительного серого цвета.
Из боснийской столицы Сараево направляемся в город Бугойно – некогда процветающий промышленный центр бывшей Социалистической Федеративной Республики Югославия, практически полностью уничтоженный во время последней балканской войны.
По дороге Серджан, 55-летний механик-водитель, а ныне частный извозчик и экскурсовод, расспрашивает меня, каким же ветром может занести в забытую Небесами Боснию россиянина.
И здесь для него важна не причина – паломничество по старым добрым местам. Серджана интересует, как можно добраться из Москвы в Сараево.
Проще простого, объясняю я. Прямых рейсов из российской столицы в стольный град Боснии нет. Желающему необходимо купить билет на самолет до Белграда. И именно в белградском аэропорту в ожидании рейса на Сараево испытать первый экстрим. Главным образом потому, что определенного расписания рейсов в бывший очаг войны из воздушных ворот столицы Сербии и Черногории не существует. Отправление начинается по мере наполнения самолета, как правило, чартерного. Десятки боснийцев с традиционными клетчатыми сумками "челноков" атакуют сомнительного вида Ан-12 или скромный закопченный "Боинг" времен президента Кеннеди. Еще около часа неудобств, вызванных весьма неприятными запахами скоропортящихся продуктов и полным отсутствием сервиса (симпатичные стюардессы со стоическим спокойствием лишь рассказывают о мерах безопасности) – и вы в легендарном сараевском аэропорту.
Водитель Серджан заливается громким смехом, когда узнает, что за перелет из Белграда в Сараево мне пришлось заплатить около 40 долларов. "Нужно было поторговаться, – доверительно заявляет он, поднимая вверх палец с большой бородавкой. – Мы снова становимся торгашами, так что нет ничего зазорного в том, чтобы сбить цену вдвое". В этот самый момент старенький "Мерседес" окончательно не выдерживает и буквально вгрызается капотом в огромный овраг.
Дорог в Боснии нет. Те автотрассы, которые еще при товарище Тито считались автобанами союзного значения, окончательно потеряли свой товарный вид.
Так уж получилось, что танки сербской и мусульманской армий настолько изувечили ранее считавшийся идеальным асфальт, что сейчас о дорожном покрытии напоминают лишь куски проросшего травой цемента. Кое-как заменив пробитое колесо, движемся далее. У въезда в Бугойно Серджан просит предъявить остановившему нас полицейскому купюру в 20 долларов. "Дай ему деньги, и мы поедем на минное поле". Полицейский одет в довольно странную форму – смесь камуфляжа миротворцев ООН и традиционного цыганского кителя цвета мокрого асфальта. "Опять турист на минное поле? – лениво вопрошает он, отсутствующим взглядом окидывая машину. – Ну давайте-давайте. Только тариф уже изменился. Еще двадцатку накинуть придется".
Так называемое минное поле – или, говоря цивилизованным языком, место, еще не до конца очищенное от мин, – представляет собой огражденную колючей проволокой территорию, на которой, словно в фильмах о Великой Отечественной войне, просматриваются сожженные дома и остовы печей. Все это всего в нескольких километрах от Бугойно. Серджан говорит, что знает все безопасные тропки – чай не в первый раз иностранцев водит. Минутная работа – и в проржавевшей "колючке" образуется проем, через который мы и проходим в потенциально опасную зону.
За 12 лет я успел отвыкнуть от взрывов, но интерес берет свое. "Побросаем камушки по полю? – спрашиваю я, намекая на то, что именно местный житель должен прекрасно знать, где находятся мины.
"30 долларов за два броска", – невозмутимо отвечает Серджан, всем своим видом давая понять, что именно он прекрасно знает, где находятся адские машинки и куда точно нужно бросать булыжники. Я покорно соглашаюсь и, заплатив необходимую сумму, узнаю тайну спрятанных боеприпасов. Правда, взрыва у меня не получилось ни в первый, ни во второй раз. Видимо, с меткостью возникли проблемы.
Зато Серджан продемонстрировал настоящие чудеса – оба его камня, брошенные невесть куда, вызвали небольшие, но эффектные взрывы.
"То-то же, – гордо заявляет босниец. – Мы здесь всю жизнь и знаем каждый клочок земли. Пусть эти люди из международного контингента сперва платят нам деньги, а потом уже узнают, где именно находятся мины.
В Бугойно приезжаем поздно вечером. Оживший город встречает нас огнями небольших забегаловок, казино и наружной рекламы. Ночь в средней гостинице города стоит 10 долларов. Вдобавок за ту же су'[an error occurred while processing this directive]'мму вас угощают великолепным ужином и даже радушно наливают отличной боснийской ракии, а потом зовут в компанию и еще долго расспрашивают о России…
О прошедшей войне здесь вспоминают все реже. Как говорят местные жители, теперь экстремальный тур по минному полю, который и длится-то всего час-другой, себе могут позволить лишь туристы.
В условиях общей безработицы на таких туристах люди типа Серджана и полицейского у блок-поста зарабатывают целое состояние – до 400 долларов в месяц. Впрочем, как мне объяснили в одном из гостеприимных ресторанов Бугойно, в котором я оставил всего лишь 30 долларов, угостив троих местных завсегдатаев, нормальный человек, даже если он любитель экстрима, никогда не полезет на минное поле. Серджан этого не слышал. Или, по крайней мере, сделал вид, что не слышит. Ибо гостей из России, желающих посмотреть на результат одной из самых страшных войн конца ХХ века, еще очень и очень много.
