Не ешьте, дамы, эскимо и бананы

Говорю об этом на основании собственного опыта.

Опыт вообще дает нам большую, если не большую часть знаний, причем, что интересно, приобретаем мы его зачастую именно тогда, когда не ищем. И полученный неожиданно -- иной раз в виде плюхи -- он впечатывается немедленно и прочно. Кстати, не потому ли книжный опыт усваивается труднее? Ведь мы лезем в книги за ним специально.

Так уж получилось, что изрядную часть своих сведений о быте и обычаях народов Юго-Восточной Азии я почерпнул, не отрываясь от постоянного места жительства, в процессе длительного дружеского общения с видным вьетнамским ученым Ле Суан Ту. Тогда он еще был студентом-отличником. Именно с ним я принял участие во многих вьетнамских торжествах и праздниках, благодаря ему узнал, что в детстве у человека одно имя, а во взрослом состоянии -- другое, и самостоятельно понял, что не стоит спрашивать у вьетнамца, сколько ему лет, ибо ему их столько, сколько нужно в данный момент.

Какой ученый автор занялся бы изучением способов пребывания несовершеннолетних вьетнамцев в углу? Но, как-то зайдя к своей знакомой г-же Ай, я увидел ее маленькую дочь носом в углу, однако -- сидящей на стуле. Вьетнамчат наказывают именно так. Что ни говорите, а реальная картина жизни из таких мелочей-то и состоит.

Не помню уже, по какому случаю я был приглашен к Ту, но общество должно было собраться большое. С пустыми руками идти было неудобно, однако зная непьющесть вьетнамцев, соединить свои руки с бутылкой я не решился. Оглядываясь по сторонам у станции метро, я вдруг увидел лоток с бананами, а рядом -- очень небольшую очередь. Это было неожиданным везением, поскольку в те времена бананы были дефицитом. Кроме того, я полагал, что в качестве подарка они подойдут как ничто другое: южные люди вьетнамцы, по моему мнению, должны были тосковать по бананам. Так оно, наверное, и было.

Итак, с желтеющей гроздью бананов в руках я нажал кнопку звонка и почти сразу очутился в суматошной атмосфере вьетнамского предпразднества. Картина была привычная: к назначенному часу ничего еще не готово (как говаривал Ту, "главная черта вьетнамского народа -- не точность, а героизм"), кухня полна людей, сидящих на корточках над расстеленными газетами и быстро чистящих овощи. Стоял отчаянный шум, ибо говорили все и сразу. Мне показалось, что мое приношение вызвало оживление, которое я отнес на счет приятных ассоциаций с тропической родиной. Несколько бананов тут же споро нарезали для готовки, оставшиеся же три я решил преподнести трем дамам: Бить, Ны и Красному Облаку (так переводилось ее имя).

К моему удивлению, дамы слегка покраснели, а молодые люди оживленно загалдели, отчего дамы покраснели еще больше и тут же сломали бананы.

-- Нам не надо! -- воскликнул я. -- На всех все равно не хватит. Это только вам. -- Я был уверен, что женщины хотят оделить бананами всех.

Мое замечание вызвало еще большее оживление мужской части, а Бить, Ны и Красное Облако выскочили с кухни в комнату, и оттуда долго еще слышалось их щебетание и хихикание. Ту выманил меня в коридор:

-- Значит, так, -- сказал он, понизив голос, -- ты не обижайся, но у нас женщине считается неприличным взять в рот целый банан. Его надо сломать. Понял?

-- Но почему? -- удивился я, -- зачем его ломать?

-- Зачем-зачем, -- передразнил меня Ту, -- у нас считают, что банан похож на...

...И он сказал на что. Представив себе хороший банан, я понял, что так могут считать не только они. А мы не сравнивали только потому, что сравнивать было не с чем: бананов в нашей жизни почти не было.

Если бы мы говорили с моим другом не в его коридоре, а на научной конференции, мы бы употребили выражение "фаллический символ". С этим же символом связан -- у других народов -- вертел-шампур. Правда, это не приводит к запрету на шашлык или люля-кебаб: содрав с шампура, их можно есть любому и любой. Но готовить -- орудуя шампуром -- дело чисто мужское. (Кто из вас когда видел шашлычницу-женщину?) Зато варка и тушение в кастрюлях и на сковородах, сосудах вогнутых, -- женское дело. Сейчас, конечно, многие и понятия не имеют о первоначальных запретах, но привычка осталась. Так что и готовка, и сама пища тоже бывают разделенной по полам: женская и мужская.

А уж в тех местах, где верили, что перенимаешь качества того, кого ешь (что ешь), ни один мужчина не взял бы в рот куриного сердца или не отведал бы рыбы на собственной свадьбе. Рыбы ведь известны хладнокровием. Впрочем, рыбьи молоки в данном случае угощение законное по причине рыбьей плодовитости. Да и невесту угостить икрой просто следовало. Но никогда наоборот.

Бывали и разные другие запреты: того нельзя есть женщинам, того мужчинам, а этого -- детям.

Например, у малых народов Камбоджи "...мясо лающего оленя нельзя есть замужним женщинам, им же нельзя есть мясо угрей и крокодилов". Эта цитата из труда видного исследователя Индокитая Я.Чеснова. Что касается этого запрета, то ученый Чеснов дает его истолкование с предельной простотой и ясностью: "Последнее обстоятельство объясняется тем, что женщинам приходится ходить за водой к рекам и они, согласно поверью, могут подвергнуться мщению со стороны крокодилов". Как же ужасно, очевидно, "мщение со стороны лающего оленя", если он стоит в ряду запретов рядом с крокодилом! Честно говоря, я не очень представляю себе лающего оленя, но как-то ясно воображаю сцену его ярости. Вот женщина-грешница, тайн'[an error occurred while processing this directive]'о отведавшая плоти лающего оленя, входит в лес, и тут с громким лаем и визгом набрасываются на нее эти мелковатые -- с собаку, что ли, раз лают? -- олени. Они топчут беднягу, бодают рогами и лают, лают, лают... Правда, не столь понятна угроза угрей: уж они-то не то что лаять или бодать, но и куснуть толком не способны. Но если есть запрет, значит, есть у него и причины. Просто они нам не сразу видны.

В конце концов, пока мне не объяснили добрые вьетнамские друзья, я смотрел на бананы и в упор не видел, на что же они смахивают. В коридоре моего ученого друга -- я этого еще не ведал (прямо как Адам и Ева, не вкусившие запретного плода). А потому вздохнул с сочувствием:

-- Бедные! Ведь у вас столько бананов, а им есть нельзя!

-- Почему же нельзя -- возразил Ту. -- Только надо приличия соблюдать. Наши девочки здесь, когда эскимо покупают, всегда несут домой. И никогда не едят на людях.

На людях приличнее взять стаканчик...