Пейзаж после скачки.

Степная традиция обитателей бескрайних просторов и заложенная в генах охота к перемене мест заставляют монголов тащиться несколько суток вместе со скарбом, скотом и домочадцами, чтобы поставить юрту возле очередной сопки, похожей на прежнюю как две капли воды. Обладателю городской квартиры и пушистой кошечки это может показаться бессмысленной прихотью, а на самом деле все объясняется просто: хозяйский табун выщипал траву вокруг старого жилья, и тут уже одним "вискасом" не обойдешься - требуется поле для нового выпаса. Если перефразировать известную песню (глубочайший пардон Николаю Сличенко): "Монгол без лошади - что без крыльев птица".

Для монголов копытные животные всегда были верными друзьями в бою и любимыми - в виде конины и кумыса - блюдами на столе. Еще Марко Поло писал: "Случается надобность, так скачут, скажу вам, дней десять без пищи, не разводя огня, и питаются кровью своих коней: проткнут жилу и пьют".

Монгольский национальный костюм, который до сих пор носят повсеместно, приспособлен к верховой езде не хуже, чем английский костюм - для дерби. Обувь - войлочные сапоги, или гутулы, с широкими голенищами и загнутыми кверху носами. Коричневого цвета дээл - длинный халат со стоячим воротником, подпоясанный кушаком. Малгай, родитель русского слова "малахай", - традиционный головной убор с отворотами в виде конуса, к вершине которого прикрепляется красный шарик с кисточкой. Наряд дополняется висящими на поясе трубкой, ножом и кисетом. Именно так одет сидящий верхом на коне лидер монгольской революции Сухэ-Батор, установленный в столице, городе Улан-Батор.

Каждый год во время самого большого праздника наадом в Монголии проводятся грандиозные скачки, на которые съезжается чуть ли не вся страна. Историки утверждают, что корни этой традиции исходят еще из III века до нашей эры, с тех времен, когда здесь обитали племена хунну, поклонявшиеся духам лесов и вод. В более поздние времена соревнование устраивали вокруг горы Богдо-Ула, по преданию спасшей однажды Чингисхана от врагов. А ныне этот праздник приурочен к годовщине Монгольской революции. Кроме конной езды в него включаются турниры по стрельбе из лука и национальной борьбе, но они проходят на обычном городском стадионе.

Наадомские скачки проводятся по шести возрастным категориям: жеребцы, полнокровные, пятилетки, четырех-, трех- и двухлетки. В зависимости от возраста они бегут на расстояние от 15 до 30 километров. Трасса степная, специально ее не готовят. В соревнованиях принимают участие почти 10.000 скакунов. Занявшим первые пять мест в каждой группе поют восхваления и освящают их кумысом. Потом следует церемония награждения всадников и хозяев лошадей. Первый приз - два миллиона тугриков ($1.200), что составляет огромную сумму для жителя бедной страны. Кроме того, весь следующий год к лидерам-жеребцам приводят лошадей для скрещивания. Другого вида селекции в Монголии не признают, и хозяева четвероногих победителей получают хороший источник постоянного дохода до следующих скачек.

В роли жокеев выступают мальчики и девочки 4-12 лет. Это вовсе не означает эксплуатации детского труда, просто они весят меньше, чем родители. Монгольские дети - прекрасные всадники: сначала их учат держаться в седле, а потом - ходить. Скачки проходят три дня подряд на огромном поле, километрах в пятнадцати от Улан-Батора. Участники съезжаются целыми семьями, ставят юрты и вкапывают в землю шесты, а между ними натягивают веревки для привязывания лошадей. Тут же разворачивается торговля: с автолавок продают лимонад, хозтовары, игрушки, приемнички, одежду - люди собираются из таких мест, откуда до ближайшего стационарного магазина и не доскачешь.

Добраться до скакового поля из города можно на рейсовом автобусе. Но во время скачек в него набивается народу больше, чем в вагон московского метро в час пик, причем еще надо учесть, что автобус все-таки меньше вагона. Лучше всего взять такси, тем более что цены здесь смехотворно низки и поездка обойдется в 2-3 доллара.

Скачки начинаются в полдень, но приезжать надо часа за три - иначе не достанется места на трибуне и придется сидеть прямо на земле.

В каждом заезде скачут около сотни маленьких кавалеристов в традиционно''й одежде с номерами на груди. Выкрикивая что-то, они сначала объезжают вокруг вышку, на которой сидят судьи и висит национальный флаг. Сигналом к старту служит удар по большому барабану. В тот же миг конников заволакивает облако взметнувшейся пыли - и с бешеной скоростью растягивается до горизонта, унося окутанных им, уже невидимых всадников. Минут через сорок, уже по одному, нещадно хлеща по бокам взмыленных лошадок, наездники возвращаются к финишу. Первых пятерых победителей зрители приветствуют песней "Лучшие из десяти тысяч". Но лошадям от этого не легче - их глаза вылезают из орбит, ноги подкашиваются, крупы вздуваются и втягиваются, как гончарные меха. Они просят воды, но пить им можно не раньше, чем через час-полтора. Некоторые тут же падают замертво. Что поделаешь - естественный отбор. Как докладывал давным-давно своему императору китайский посланник к монголам Чжао Хун: "Про себя они говорят так: если не поскакать на коне и не пострелять из лука, то больше нечем и развлечься".