Тибет

Москва – Пекин – Ченду. Так мы добирались до Тибета, о котором мечтали больше двух лет. Путешествие все откладывалось, желание все крепло. А потом – как карты легли: меня уволили с работы, я защитила диссертацию, а у моего друга Игоря на работе май–июнь – месяцы относительного затишья. Ну вот. Так оно собственно и сложилось.

Тибет – это люди. Душевные, простые и улыбчивые. Тибетцы совсем не похожи на мрачных западных босяков. Да, они грязны и носят лохмотья, едят от случая к случаю грубую и неизменно скудную пищу, но каждый из них наслаждается ясным голубым небом, ярким солнцем, и радость видна в душах этих бедняков, лишенных всяческих земных благ.

Тибет – это краски и запахи. Красные, зеленые, желтые и синие молельные флаги с текстами сутр; темно-бордовые, оранжевые, малиновые одежды монахов; бирюзовые и коралловые серьги и бусы. Запах можжевельника в кумирнях, различных благовоний в храмах, запах масла яка, запах перца чили и жасминового чая, запах сандалового дерева.

Тибет – это когда мысли сосредоточены на глубоких истинах, а взор обращен на созерцание внутренней сущности себя.
До Пекина лететь 7 часов. В пекинском аэропорту купили билет до Ченду. В 12 часов началась погрузка на старенький Боинг. Игорь говорит, что у нас раньше тоже такие летали, а потом родина их куда-то сбагрила. Ну вот, видимо, сюда. Трясло сильно. По словам Игоря, зная законы аэродинамики, можно спать спокойно. Вот он и спал. Сквозь сон ему показалось, что я, вместо «разносят соки» воскликнула «Саке!». Но нет, ничего алкогольного в самолетах китайцы не разносили. Давали сладкий томатный сок и горячую тряпочку для рук не до еды, а после. По–китайски. Зато еда была с вилками, а не с палочками, как мы думали (мы – жертвы стереотипов). И был ароматный жасминовый чай в бумажных стаканчиках, - самый вкусный жасминовый чай за всю поездку! Бортовой журнал «Мир китайских авиалиний» был естественно весь в иероглифах, и только заголовки статей были выделены особым шрифтом и цветом, и можно было, например, вдохновиться «Импрессиями Владивостока».

Вообще, в моей голове так и не уложилось – как можно выучить все (около 3000) ну или половину иероглифов! А как они смс тыкают? Мир велик!

И мы приземлились в Ченду. Еще в Москве, когда я узнавала расписание рейсов до Ченду, все удивлялись (кто не вслух, тот явно про себя), где мы откопали этот пункт населения. На что мой друг отвечал заготовленной фразой: «Если вы думаете, что это деревня, то вы ошибаетесь. Ченду – это 12-миллионный город, столица провинции Сычуань».

Теплый и очень влажный воздух, дымка. Несколько хаотичное движение, много велосипедистов, небоскребы. В парке пруды, мостики, кафе. Люди - китайцы играют в карты, едят палочками рис или макароны, пьют чай.

И опять небоскребы, маленькие рикши, иероглифы. В принципе, Игорь научился сличать иероглифы на дорожных указателях с теми, что в нашей карте (ее мы получили, организовывая билет до Лхасы), но карта была не очень подробна, мы в конце концов заплутали и до отеля обратно ехали на рикше. Думали попробовать сычуаньской еды, но, видимо, попробуем в другой раз. Либо мы оказались такими привередливыми в выборе места, либо мест подходящих не было, либо это был наш первый день и мы попросту тормозили (например, зашли в тайский ресторан, сели, потом поняли, что мы в Китае, а не в Тайланде, встали и пошли дальше).

Зашли в супермаркет. Ну-ну, кто бы еще по-английски говорил. Купили китайского пива (форма бутылки давала основание предположить, что это напиток) с разными сухариками и кальмарами острыми. Их упаковка и внутренне содержание не давала никакой почвы для размышлений, с чем это едят, и поэтому я попробовала жестами спросить, можно ли есть это с пивом. Жесты были такие: поднеся ко рту пиво, как будто пью, я потом подносила ко рту разные пачки и упаковки и вопросительно поглядывала на продавцов, как бы вопрошая – а закусываю я этим желтым, да? Продавцов пришло на помощь человек 5, никто не понимал по-английски, а все только дружелюбно кивали и смеялись.

В итоге на ужин у нас имелось сычуаньское пиво «Голубой меч», пили из китайских кружек, которые в любой гостинице стоят для чая (кружки имеют крышки для лучшей заварки), ели бамбук в различной кондиции (это то, что в магазине покупалось как кальмары и осьминоги), для пущего блаженства натянули на ноги одноразовые тапочки (которые, кстати, подаются во всех китайских гостиницах) и постепенно втягивались в отпускную беззаботность.



Трафик – отель – известное место, где можно все организовать и купить для дальнейшего вылета в Тибет. Прямо на входе в отель – комната/офис/конторка, где мы после долгих торгов сдали доброму мальчику наши паспорта (было это в воскресенье, часов в 5 вечера), а на следующий день в 5 утра в холле гостиницы ждал наш поверенный с паспортами и билетами в Лхасу. Получается - меньше суток и готово! Разрешение на посещение Тибет мы и в глаза не видели (до начала 80-х годов иностранцам вообще было нельзя в Тибет, Пржевальского так ведь и не пустили. Теперь пускают. Но при наличии не только китайской визы, но и особого пермита). Считается, что билет в Лхасу можно купить только при наличии такого разрешения, а раз мы уже с билетами, то чего еще что-то спрашивать. В путеводителе написано, что, оплачивая билет Ченду – Лхаса, турист уже платит свыше стоимости билета, так как торговцам надо еще деньги для взятки какому-то боссу, чтобы тот выписал эти билеты без разрешения. Может алгоритм другой, но в любом случае, в то утро в Ченду дождь лил как из ведра, и мы были рады смыться в сторону Гималаев.

Наш человек показал, к какой стойке надо идти (без него нам бы понадобилось какое-то время, чтобы разобраться в иероглифах), пошел даже с нами, в конце концов сунул наши паспорта и билеты на регистрацию (без него мы стояли за желтой нарисованной на полу линией, ждали своей очереди, но между этой линией и стойкой впихивались без конца невоспитанные китайцы и мы бы долго еще так стояли). После успешной регистрации наш человек попрощался и ушел, мы купили все утоляющий напиток – холодный зеленый чай и в красивых салатовых креслах принялись смотреть на супер – лайнеры, ожидая вылета в 7:40.



В самолете мы сидели с левой стороны и все время наблюдали снежные пики, лезвия хребтов, затерянные в горах деревеньки. От китайской овсянки на завтрак решили отказаться, а две дольки мандаринки и вишенка напомнили мне пирожное корзиночка из Шереметьевской столовой, где мы перед вылетом по традиции заправились чаем и вкусняшками – корзиночками и шоколадной картошкой (за 15 и за 20 рублей, см. 4 этаж!).

Высота 3650 метров. С этой высоты начинается Тибет. От Пекина – примерно 4000 км, но время все то же, как и во всем Китае. А Тибет – это пока Китай, автономный его район. И начался он для нас по пекинскому времени в 09:45…

В аэропортовом автобусе оставалось 2 свободных места, но не рядом, и мы решили сесть в следующий, который собственно стоял сзади. Сели. И еще двое китайских туристов туда же сели. Больше никого не дождались и нам сказали вылезать, мол, посидели одни в пустом автобусе и хватит. Местные тут же обсудили план нашей эвакуации и мы вчетвером, в общем-то за почти те же деньги с человека, доехали на такси до Лхасы. Ехать кстати полтора часа, так как аэропорт находится отнюдь не в городе и не в пригороде, а за соседней горой в соседней долине.

Наши китайцы вышли, как водится, в китайской части города (то есть новой, с современными постройками), мы же жили в тибетской стороне в отеле Банакшол. Он же в нашем хит-листе отелей стоит на первом месте, ибо номера в тибетском стиле (то есть с резной деревянной мебелью, яркими тибетскими коврами – покрывалами, расписными стенами и потолками) были чисты и очень приемлемы по цене. Помимо этого – ряд других красот и преимуществ: за массивными яркими воротами, через которые заходишь с улицы, есть небольшой дворик. На крыше - ресторан с вкусной тибетской пищей. А как красиво выглядит наш отель внешне со своими тибетскими окнами! Яркие полоски обрамляют каждую раму, а сверху трепещутся характерные коротенькие шторки. На ветру они так волнообразно развиваются! Очень душевно!



Все люди очень вежливые и улыбчивые. Оплата не вся сразу, а за ночь. Видимо, чтобы было удобно следить за занятыми номерами, так как компьютера нет. В маленьком домике у входа можно было всегда купить холодный зеленый чай, сникерс с иероглифами, китайскую лапшу и некоторые сувениры; можно позвонить домой. Через дорогу – дешевый Интернет (5 юаней за час). Рядом останавливаются городские автобусы, идущие до монастыря Дрепунг. В комнате всегда стоит большой термос с кипятком (это во всех отелях потом будет такой обычай), пакетики жасминового чая прилагаются. Идиллия!

Вообще, первый день в Тибете нам запомнился больше всего! Это был какой-то сказочный день: светлый, душевный и очень неожиданный. Мы не ожидали, что так будет в Тибете. Мы не ожидали, что люди здесь действительно ходят по улицам с маленькими молельными барабанами в руках и бормочут священные тексты. Мы не предполагали, что они действительно носят в левом ухе серьги из бирюзы и коралла, а женщины всегда одевают полосатый фартук (как один большой сплошной штрих - код) и часто имеют невероятно сложные прически (или украшения для волос). Мы не думали, что будет столько монахов и паломников. Такой концентрации духовности, такого сгустка экзотичности, столько признаков другой цивилизации мы видели в первый раз. Хотя, с гордостью маленьких путешественников можем заявить, что Тибет был у меня 25-ой, а у Игоря 24-ой страной.



Днем в священном городе жарко. Особенно в конце мая – начале июня! И вот в этой жаре на рынке можно встретить продавцов мяса, продавщиц масла и антиквариата. Но уделим внимание по порядку каждому товару (будет нескучноJ).

Мясо. Его продают, как правило, мусульмане. Буддизм очень терпимая религия, буддисты мирно сожительствуют, например, с мусульманами. А все почему? Потому что буддисты тоже любят мяско. Вон, в любом ресторане или отеле есть блюда из яка. А убивать им не очень-то по буддизму хорошо. И для этого есть друзья – мусульмане. С утреца они делают свежий фаршик (правда, свежим его можно назвать с небольшой натяжкой, я на одном дыхании проходила каждое утро через мясные лавки), к середине дня фарш раскупается, остаются кости с мухами, которых стараются по мере сил и возможности гнать прочь, но их все равно много копошится вокруг. А вот на сушеные куски яка мухи не летят. Это одно из любимых лакомств тибетцев.

Масло. Оно традиционно продается в больших кусках по 10 – 12 кг. Но так как мало тибетцев владеют целыми стадами, а от традиций этот народ отходит неохотно, то хозяин – тибетец держит масло у себя, пока не будет достигнут гигантизм продаваемого куска. Несколько месяцев он составляет таким образом продажное масло, в результате масло становится горьким, да еще и с примесью ячьих волос и прочего сора, но это только в кайф! И вот с такими кусманами масла сидят торговки и отрезают по чуть – чуть покупателям. Кстати, для совсем уж гурманов есть масло, сбитое из смеси молока яка и коровы. Такое масло может годами храниться в бараньих желудках и в особо торжественных случаях его выставляют на стол с гордостью, как старые вина в Европе.



Тут же, пробравшись между куском мяса и куском масла, я выбираю старые бусы. Купила одни себе, повесила на шею. Все встречные нахваливают мою покупку. А один дяденька прицепился уже со своими бусами, и начал – купи да купи. Ни на шаг не отступал. Собралась толпа зевак: два паломника из дальних земель, монах под зонтиком; стоят смотрят. То нашего продавца искрометного выслушают, то на меня глянут. А я ж ничего и сказать не могу. Игорь – тот отошел и занялся фотографированием нашего коллоквиума. А мне ж разговор поддерживать надо! Уфф, нашла в разговорнике как будет «спасибо», сказала, все как прыснут со смеху. Одному нашему бусисту не до смеху было. Но в итоге отошел.

У всех тибетцев, кто продает всю эту сувенирную радость, есть в репертуаре 2 – 3 заученные английские фразы (Игорь всегда удивлялся: «Как будто их кто-то один собрал вместе и выучил паре слов!») Кричат они их не то чтобы призывно, но с такой особой интонацией (ударение и протяжное затягивание в конце предложения): «Луки лукиии» («Смотри, смотриии»), или «айм соррииии» («Ииизвинииии»). В этот первый день купила маме в подарок кулончик (типа из бирюзы), так продавщица потом этими деньгами по всему своему товару похлопала, чего-то там приговаривая. Наверно, просила у добрых духов счастьяJ



До буддизма тибетцы исповедовали религию бон (разновидность шаманизма) и полагали, что мир находится под контролем многочисленных духов, от чьей воли и настроения зависят люди. Я сравниваю эти явления с нашим язычеством и потом христианством. Кстати, именно у религии бон был (и есть) значок свастики, который перенял Гитлер – концы завернуты против часовой стрелки, в то время как у буддизма свастика направлена по часовой стрелке. Это символ вечного круговращения вселенной и часто его можно видеть выложенным из камешков (или даже драгоценных камней) на полу или на стенах буддистских храмов.

В каком-то году в VII веке царь Сронцангампо (сын, между прочим, 32-ого царя Тибета!) женился на двух принцессах: непальской Бхрикути и китайской Вэньчэн. Они привезли с собой различные предметы буддийского культа, книги и изображения Будды. Считается, что именно этот царь и ввел в стране буддизм (изображается с усами и в белом тюрбане). При этом в Тибет эта религия пришла позднее всего (из Индии буддизм распространялся сначала по Шри-Ланке, потом по Юго – Восточной Азии, дошел через Китай до Японии и лишь тогда «забрел» в Тибет).



Джокханг, построенный в 649 году, считается религиозным центром Тибета. Над главным входом – две золотые лани – свидетели первой проповеди Будды (такой символ часто можно видеть над главными зданиями монастырей).

Вокруг Джокханга идет кора – священный круг, который полагается по часовой стрелке обходить паломникам (правое плечо должно быть повернуто к святыне). Чтобы они не срезали, а может и с какой-то религиозной целью, по углам ставятся высокие палки – шесты, обтянутые кожей или шерстью яка, молельными разноцветными флажками. Все это древнее – древнее, выцветшее и грязненькое, но милое-милоеJ Я прозвала их мохнатками (или лохматками). Собственно кора есть всегда вокруг монастырей (часто бывает большая и маленькая кора), вокруг дворца Потала, вокруг священных озер, скал и так далее. В Лхасе кора есть вокруг Джокханга. Эти 800 метров называются Баркхор.

На Баркхоре всегда есть что делать, а точнее есть, на кого смотреть, а еще точнее – на Баркхоре всегда можно наблюдать за паломниками со всего Тибета. Кроме того, это большой базар, где можно купить священные буддийские тексты, молельные флаги, молельные барабаны, тибетские ковры, украшения. Есть лавки типа «Все для монаха», или «Все для туриста – альпиниста», продаются древние отпечатки моллюсков на камне, монеты, шлемы, штуки для высечения огня, сундуки, благовония, порошки для исцеления и тому подобное. Все это минуешь, если идешь по коре. Кстати, когда я этого не видела, а только читала, я представляла себе, что это узенькая грунтовая тропинка с маленькими лавчонками по бокам. Но это чуть ли не широкий проспект! Бетонная улица шириной метров 5!



В одном месте справа между лавок есть небольшой хитрый проход (с первого раза и не заметишь), туда надо занырнуть, покрутить молельные барабаны вокруг маленького храма, пойти дальше вслед за пилигримами, мимо еще одного храма с большими молельными барабанами, пройти своего рода кору по диаметру помещения, (нас там еще монах печеньем угостил) и выйти на постоялый двор паломников. Ох, это зрелище!!! В центре дворика стоит печка с чайниками и огромными кастрюлями, рядом курительница, где жгут ритуальный можжевельник. Аромат на весь двор, дым тоже. Все заняты делом, а кто просто радуется – в кружке танцует. Поют, смеются. Хороводы водят, хохочут. И все такие чумазенькие, с крошками ячьего сыра на губах, в ярких платках на головах, в бусах, серьгах. В Лхасе всеш-таки! Все самое лучшее одели! А в Лхасе побывать – это ведь очень круто! Ох как радуются! И барабаны свои все крутят, большие, маленькие, мантры тараторят, делятся рассказами, кто где уже был и беззубые рты морщат и улыбаются! Красивый народ! Это наше восхищение!

Все жутко интересно и ново. Во время паузы в этом бесконечном удивлении затеяли обед. Ели в рекомендованном путеводителем Lonely Planet ресторане Таши 1 жаренные тибетские пельмени с мясом яка – момо и бобби – пресные лепешки, которые смазывают остренькой белой пастой, кладут на нее различные овощи, все это заворачивают и едят. Ну очень вкусно!



Да, чанг – это местный алкогольный самодельный напиток, по вкусу, цвету и запаху – наш домашний гриб. Только чанг немного алкогольный и после двух – трех холодных кружечек Игорь всегда замечал, что ему стало «еще лучше». Это к тому, что нам в Тибете и так было очень хорошоJ

Из особенностей местной кухни можно еще выделить тот факт, что тибетцы не пьют кофе, и мы, как истовые поклонники всего тибетского (до определенной степени) обходились все три недели без него. Пили ласси, как в Индии (молочно – йогуртовый напиток с добавлением фруктов, особенно популярен банана-ласси; ласси здесь иногда имеет «тибетский запах», но к нему привыкаешь), чанг, чай и пиво. Пиво под названием «Лхаса – пиво с крыши мира» (beer from the roof of the world) нам не очень пришлось по вкусу, к тому же организм находился в высотном напряжении, и мы все как-то больше баловались кипяточком, то есть чайком. Тут такая традиция: куда бы ты не пришел, тебе всегда принесут термос кипятка, в кружку кинут две – три чаинки и будут подливать воду все время, пока сидишь. Часто это бесплатно. Чай не то чтобы заваривается, но немного окрашивается. И в принципе аромат есть. Ну и отлично. Игорь иногда просил, чтобы ему перестали подливать кипятку, а подсыпали заварки, но, как правило, положительного результата такие его жесты не имели. А я все попивала, и мне все подливали. А желудок-то на кипяток реагирует как на кашу, например. То есть заполняется, набухает и появляется чувство сытости. Ну и чудненько! Теперь до следующего перерыва с кипяточком.

Один раз я пробовала творожные момо, но так как творог оказался из молока яка и немного с этим яковским запахом, то они мне не пошли. А вот так называемые вегетарианские момо – вкусны! Вообще, мы сделали вывод, что тибетская кухня не особо многообразна, но довольно вкусная!



Еще ела блюдо из раздела фьюжен, оно называлось «мясо яка в индонезийском стиле с рисом и овощами» (видимо смешали тибетскую, индонезийскую и весть стиль азиатской кухни). Было вкусно и много. Однажды в непальском ресторане ели «русский салат». Его ингредиентами были: бананы, яблоки, картошка, листья салата и майонез.

В двух ресторанах нами была прослежена экономия на официантах. Это когда посетителям приносят меню и листок заказа с ручкой, где они сами тщательно выводят название блюда, количество в штуках, стоимость, а потом сами же и подсчитывают на сколько наелиJ А может, конечно, это от малограмотности местного населения. Или от безграничного доверия к людям.

Почти напротив отеля есть Тантрический колледж, старинное учебное заведение, действующее до сих пор. Если представлять, что такое тантризм, то мне кажется, всегда будет любопытно познакомиться с этим поближе. Дело в том, что тантризм или Ваджраяна (школа Алмазной колесницы), говоря кратко, - разновидность буддизма, когда достижение состояния Будды происходит не путем накопления заслуг, а путем тантрических тайных ритуалов, магией, мистикой и йогой.

30 мая 2005 года в Лхасе стемнело в 9 часов.


Дворец Потала возвышается на холме в центре города и выглядит очень большим (на деле таким и оказался). Я бы назвала его символом Лхасы в умах иностранцев, а, кроме того, у меня этот дворец прочно ассоциируется с последним XIV Далай Ламой, который тут жил и с крыши дворца в подзорную трубу смотрел на своих жителей и свой город. После вторжения Китая, XIV Далай Лама был вынужден покинуть свою страну и с тех пор проживает на севере Индии, в городе Дхарамсала.

Поталу начали строить в 1645 году при Великом пятом Далай Ламе. Дворец абсолютно не симметричен, но дает ощущение полной гармонии! Проезжая мимо величественной Поталы, паломники снимают шляпы.

Высота дворца 117 метров, внутри около 1000 залов, в которых порядка 200 000 скульптурных изображений. Ходили мы там, бродили без экскурсовода. Красиво конечно, все по-тибетски раскрашено: красные стены, синие потолки, огромные ступы, огромные Будды, но под конец у меня произошла истерика.

Думаю, что меня доканало то, что я вижу многое, но не понимаю ничего. Что к чему, зачем, для кого и от кого. Ни малейшего понятия, а те немногие информационные таблички, что есть перед статуями, не помогают. Присела я на придорожный камень и закручинилась. Не нужны мне были ни палаты семицветные, ни озера бирюзовые, ни Будды золоченые. Истерика сменилась апатией. Хотелось домой, в свое понятное окружение. Не хотелось ни фотографировать, ни идти дальше, не хотелось новых впечатлений, не хотелось ничего записывать. Истерика не прекращалась до вечера! К 6 часам, когда солнце ослабило наконец-то хоть немного (всего лишь немного!) свое невыносимое паление и свечение, я была полна решимости хоть что-то понять в буддизме, а Игорь мужественно предложил быть чтецом умных книг. И сидя на крыше нашего отеля с яблочным ласси в руках, мы начали курс молодого буддиста. Мы кстати продолжаем хотеть в Северные Гималаи и Непал, и вот как раз там (особенно в Северной Индии) полно курсов по медитации, йоге, тибетскому языку и тибетской философии. И мы мечтаем, мечтаем…



Лирическое отступление для тех, кому без истерик никуда: «Если что-то рассердило, сделайте максимально глубокий вдох и задержите дыхание на 10 секунд, затем постепенно выдыхайте. Троекратно проделайте это упражнение и сердце будет биться медленнее – вы успокоитесь» (из курса йоги).

Буддизм – древнейшая из мировых религий, получившая название от имени, а точнее от почетного титула, ее основателя Будды, что означает «Просветленный» (или «Пробужденный»). Он жил в Индии в 5 – 4 вв. до н. э. «Несмотря на отсутствие раннего последовательного описания жизни Будды, существует общее согласие по поводу относительной датировки некоторых ключевых эпизодов. Будда женился в 16 лет на Яшодхаре, у них родился сын, которого назвали Рахулат. Когда Будде исполнилось 29 лет, он покинул дом в поисках мудрости. В 35 лет он достиг просветления. Остальные 45 лет своей жизни он провел, проповедуя свое учение». (Дамьен Кеоун. Буддизм) В России буддизм исповедуют буряты, калмыки и тувинцы.

В Потале по-своему интересно. В некоторых помещениях монахи быстро-быстро, своим гортанным пением проговаривают мантры, горят масляные лампы, пахнет благовониями. Пространство от потолка до пола занято либо Буддами, либо священными текстами, которые хранятся между древних дощечек и завернуты часто в яркую материю. Целые библиотеки! Религиозные писания содержат учение Будды, воплощение его мудрости. Поэтому переписывание, чтение вслух, запоминание писаний – все это благочестивое занятие, которым занимаются монахи в разных монастырях и в том числе в Потале.

Полутемно и прохладно в комнатах, а на крыше наоборот ярко! Крышу видимо ремонтируют тибетцы, по-своему. Так, как они всегда любят ремонтировать крыши: стоят, притопывают ногами и палками и поют. Где-то читала, что тибетцы любят петь, особенно когда работают. Истинная правда. Женщины в белых шляпках или разноцветных платках, в длинных юбках и полосатых фартуках что-то громко поют. И почти у каждой – повязка от пыли на лице.



Напротив Поталы есть небольшая гора Шагпо Ри (Железная гора). На ней раньше был монастырь, который славился своей школой тибетской медицины, но в годы культурной революции был почти полностью разрушен. Если обойти эту гору справа, то вскоре можно увидеть паломников, которые идут к фрескам, оставшимся от величия монастыря. Это около 5000 изображений Будд и бодхисатв. Некоторые изображения датируются VII веком и нарисованы непальскими мастерами (все, что древнее, в особенности буддийская живопись, все имеет истоки от тех двух принцесс – китайской и непальской).

Монастырь Сера (в трех километрах от Лхасы) оcнован в 1419 году учеником Цонгкапы (Цонгкапа был мастером, учителем, основателем секты «желтошапочнкиов»). Сера – это монастырь – город, с центральной улицей, по которой можно идти в тени деревьев и заходить в бесчисленные дворы со своими храмами. В конце этой улицы справа - большой зал собраний, а слева - садик – тенистый дворик, огороженный стеной. Здесь проходят ежедневные диспуты монахов. Вот это самое интересное, из-за чего стоит ехать в Сера.

Так как эти философские споры начинаются в 15 часов, у нас было примерно три часа в запасе, чтобы дойти до соседнего монастыря Пабонка. Это было наше первое восхождение в Тибете (на второй день пребывания). Дорога вела не то чтобы в гору, просто медленно поднималась к монастырю. Монастырь, казалось бы, находится рукой подать, да и не высоко нисколько, но мы совершенно выдохлись, добираясь до него. А еще погодка тут так молниеносно меняется, скажу я вам! То дождь пойдет крупными каплями, то солнце припекает, то солнце скроется и подует такой сильный ветер, что думаешь, как бы только на ногах удержаться. Тут Игорь немного вышел из себя (как я днем раньше). Нет сил! А идти еще выше надо. А вокруг, природе все ни почем. Экстерьерчик такой очень даже красивый: на соседней горе яки по диагонали выстроились, травку щиплют (и как они только на таких отвесных скалах держатся!), под ногами какие-то диковинные цветочки факелом растут (то есть у них всего один желтый лепесток завернут так, как язык пламени), огромные валуны обходим. А монастырь ближе не становится. Эхх, поставили цель, надо идти. Пусть даже на диспуты в Сера опоздаем!



В монастыре Пабонка изобрели тибетский алфавит. Это самый старый буддистский монастырь в районе Лхасы. Туристов никого (понятное дело!). Мы сидим одни на ступеньках, пытаемся организовать дыхание, прячемся от ветра, читаем о тибетских монастырях. Вот, например, у тибетцев на двери в летнее время обычно висит ткань (вместо двери) с тибетскими символами (на белой материи голубые аппликации в форме узла многогранного – символ бесконечного цикла перерождений; в форме двух рыб, выпрыгивающих из воды – символ духовного освобождения). Такие же ткани, только черные, шерстяные с белыми рисунками всегда висят над входами в буддистские храмы. Помимо рыб и своеобразной геометрической фигуры – ромба (он же узел), встречаются изображения лотоса – символа чистоты. Все это знаки счастья, или «благоприятные символы». Кроме того, созерцание этих символов способствует более глубокому размышлению. А медитация для буддиста – главное средство сделать себя таким, каким он хочет стать.

Игорь полез дальше в горы, разузнать, что там за монастырские постройки. Я села на камень в тени какого-то дерева (именно какого-то, но точно не Бодхи, под которым просветлился Будда) и подумала, что как бы, наверное, хорошо было здесь медитировать: из звуков – только звуки птиц, иногда шум ветра, а видишь только горы.

Так состоялось наше знакомство с реальным Тибетом.



Как правило, живой Далай Лама предсказывает (туманно), где он перевоплотится в следующий раз. После его смерти монахи ждут каких-то знаков и отправляются на поиски мальчика, нового воплощения Далай Ламы, которого выбирают по сложным и запутанным признакам. Мальчик должен выдержать много экзаменов и ответить на кучу вопросов, прежде чем его признают перерождением (например, из массы игрушек и вещей, он должен выбрать три, принадлежавших ему в прошлой жизни, то есть предыдущему Далай Ламе и т.д). «Тринадцатый Далай Лама умер в 1933 году. Спустя некоторое время к северо-востоку от Лхасы люди обратили внимание на облака необычной формы. Многие тут же вспомнили, что после смерти далай-ламы его тело, помещенное на троне в летней резиденции Норбулинка, было повернуто к югу, но через несколько дней лицо обратилось на восток. Кроме того, на деревянном столбе с северо-восточной стороны храма, где находилось тело, вдруг появился громадный гриб в форме звезды. Эти знаки указывали направление, в котором следовало искать нового далай-ламу» (Н.Ахметшин. Тайны и мистификации Тибета). В итоге его нашли в деревне Такцер, в провинции Амдо, когда ему было четыре с половиной года.

По жаркой дороге из монастыря Сера в монастырь Пабонка и обратно, Игорь сказал, что к концу путешествия похудеет. Хотя тут же вечером, когда я записывала дневные приключения, сказал, чтоб я не забегала вперед и про возможное похудание пока не писала, а то получится как с обезьяной из тибетской сказки: Однажды обезьяна решила отправиться в поход по Гималаям. Предварительно она до мельчайших подробностей разработала план своего путешествия. Перед выходом мимо пролетел орел: «Куда путь держишь?» - спросила птица. «В Гималаи!» - с пафосом крикнула обезьяна. «Это цель моей жизни! Неужели тебя не привлекают эти места?» Но у орла были другие планы, он был восхищен смелостью обезьяны, пожелал ей удачи, и полетел в свою сторону. Только тронулась обезьяна в путь, как вспомнила, что кое-какие детали она забыла внести в план. Вернулась, внесла уточнения в записи, а на утро снова увидела орла. «Как, ты еще не ушла?» - спросил орел. Обезьяна объяснила свою задержку, но сказала, что с минуты на минуту отправляется в путь. Но тут пошел дождь, и обезьяне снова пришлось пробыть день дома. На следующее утро она снова тронулась в дорогу. Она думала о славе первопроходца, была бодра, весела и свежа. И снова увидела орла, который крикнул ей, что возвращается из Гималаев... Опешившая обезьяна, присела, поразмыслила и повернула обратно домой. «Не хочу в Гималаи, лучше пойду в Куньлунь!» - сказала она. «Но у тебя же есть готовый план путешествия, ты же трудилась над ним долгое время!» - удивился орел. «Ну и что», - сказала обезьяна. «Он устарел! И я буду составлять новый!». И хотя мы немного похудели, и совсем не обезьяны, но сказка в чем-то и про нас.



Кстати, задолго до появления известной теории Дарвина тибетцы пришли к выводу о происхождении человека от обезьяноподобного предка. Они верят, что люди произошли от союза богини и обезьяны. А про западных людей они думают, что те родились от птиц. «Если внимательно вглядеться в форму вашего лица и в то, как вы двигаетесь, можно сказать, что вы скорее родственники птицы, чем обезьяны». (Патрик Френч. Тибет, Тибет.)

В Лхасе, а точнее на горе, которая входит в цепочку гор, окаймляющих долину, которую занимает город Лхаса, лежит монастырь Дрепунг. От конечной остановки автобуса до монастыря можно доехать на тракторе (паломники так и делают), а можно взбираться по пыльной дороге (что мы и делали до тех пор, пока не заметили тропинку, срезающую часть дороги). Легче по ней взбираться не стало (советуем будущим путешественникам лезть на трактор, как местные жители и рекомендуют), но хотя бы пылью от джипов обдавать перестало. Сели на камушек отдохнуть. Вот ведь, однако: высотной болезни мы не ощущали, но подниматься даже на 10 метров по пологому склону создавало определенные трудности, - дышать было невозможно. Чтобы акклиматизироваться, мы первые 4 дня нашего путешествия провели в Лхасе и постарались привыкнуть к первым 4 000 метрам. Не очень хорошо спалось только на Эвересте, но и там особого недостатка кислорода не ощущали и кислородные баллоны, которые купили в Лхасе, не распечатывали. Думали привезти их как сувениры домой, но в Пекине на осмотре багажа баллоны отобрали. Но это уж китайские штучки, мне непонятные абсолютно.



Монастырь Дрепунг был основан в 1416 году. До того, как построили дворец Поталу, здесь жили все Далай Ламы, а именно четыре, ибо 5 Далай Лама начал строительство новой резиденции Поталы для нового светского правителя Тибета, каким он и стал (то есть не только духовным, как раньше). Здесь же находятся ступы с останками 2, 3 и 4 Далай Лам.

В настоящее время в монастыре 600 монахов. Ничтожно мало по сравнению с 10 000 монахами, жившими здесь до культурной революции. Это был самый большой монастырь в мире! Но все изменилось.

Вообще культурная революция – это дикая вещь, организованная больным товарищем Мао. Он решил, что надо строить новую жизнь, а старое только мешает. И тогда стали крушить все: монастыри, древние ступы, дворцы. После смерти Мао, образумились и поняли, что так нельзя. Монастыри стали восстанавливать. Сложно сказать, как сейчас китайское правительство относится к монахам, но их количество в монастырях строго регламентировано, а в некоторых местах перед входом висят фотографии братьев. Типа – «и чтоб никого лишнего не было. Всех знаем в лицо и все у нас на перечет». Швейцарец, с которым мы познакомились во время поездки в монастырь Ганден, делясь своими впечатлениями, рассказывал, что по сравнению с той же Бирмой, где монахи – это почти все жители, в Тибете монахов мало! И кстати, не всякий человек, постоянно живущий в монастыре, является монахом, так как буддийский монах должен соблюдать больше 200 правил благочестивой жизни! А это довольно сложно!



А еще любопытен парадокс, который Игорь заметил: почти на всех китайских деньгах нарисован Мао Дзедун, который разрушил в Тибете если не все, то почти все. По традиции паломники приносят монахам, или Буддам, или к святым местам помимо цампы, масла еще и деньги. Те самые деньги, на которых портреты Мао, того самого Мао, который…

Кстати, в Дрепунге на одной из монастырских стен специально сохранили маоистский лозунг коммунистической партии. Как молчаливый укор тем, кто все разрушил. Здания восстанавливают постепенно.

В монастыре много паломников, а для иностранцев даже висят таблички – указатели «please come this way» (вам, пожалуйста, сюда). Очень удобно и не заблудиться. Пилигримы крутят молитвенные цилиндры, заходят во все храмы, где из своих термосов подливают жирку в лампы. Внутри храмов пахнет по-тибетски, как теми момо с творогом, что я пробовала однажды. Внутри – мигающий свет масляных ламп. Вдоль стен либо высокие священные статуи, либо шкафчики с сотнями маленьких статуй, либо священные тексты. В одной комнате видели много-много, буквально тысячи маленьких Будд. То поднимаемся, то спускаемся по ступенькам в разные залы. А перила-то жирненькие такие от вековой копоти, деревянные ступеньки железными листами покрыты и скользкие до кошмариков. Игорь говорит, что когда он восклицает «Ужас!», я говорю «Кошмар!». Так вот спуск с такой лестницы всегда сопровождался нашим оханьем: «Ужас!» «Кошмар!» «Ужас!» Но ни разу не упали. О привычных к таким вещам паломниках и говорить не приходится.

В 1 км от Дрепунга находится монастырь Нечунг – резиденция главного оракула Тибета (опять-таки до 1959 года. Сейчас он живет в Индии вместе с XIV Далай Ламой). От Дрепунга в Нечунг идти примерно полчаса, вниз, что приятно. По дороге попадаются резчики по камню, которые выдалбливают на камне тексты мантр (самая распространенная «Ом мани падме хум»), монахи, которые сидят в мини-пещерках (подобие шалаша) и бормочут сутры. Ну и просто нищие, грязные дети, просящие денег. Но в целом, мне дорога очень понравилась!

Мы все еще в Лхасе. Мы еще не уехали в тибетскую деревню. Здесь, в столице очень чувствуется китайское влияние – широкие дороги, стеклянные современные дома, несколько банков (Bank of Chinа) с банкоматами, где спокойненько можно снимать деньги с карт; есть места, где продаются пленки, батарейки для камеры. Так что место не лишенное налета (большого налета) цивилизации. Есть несколько многоэтажных супермаркетов, с эскалаторами и китайскими продуктами. Например, молельные барабаны на батарейках: заводишь шарманку, а сам дело делаешь. Правда, думаю, заслуги от такого ритуала не копятся… В Лхасе, кстати, 200 000 жителей. Еще прикольное явление: более менее важные учреждения (типа школы, хотя бы) охраняются двумя солдатами, стоящими по стойке смирно под цветным зонтиком (у нас под такими в уличных кафе пиво пьют). Если это воинская часть, то над воротами красная звезда.

Передвигаться по городу можно пешком, на общественном автобусе или на рикше. Автобусы, как правило, идут все через центр города от одной горы к другой. Так что до куда-нибудь нужного доехать можно. На рикше ездить интересно, но иногда бывает страшновато, особенно на поворотах – перекрестках, потому что никто особо никуда не глядит, и перекрестки проезжают по диагонали, хотя для велосипедистов и рикш отведены специальные огражденные места на дороге. А еще видела, как один рикша, груженный людьми грохнулся на бок, зацепился или наехал на что-то. Правда, больше аварий было не видать. Игорь говорит, что это из-за того, что хоть они и ездят хаотично, но зато не быстро. При всем при этом на дорогах работают светофоры, водители иногда включают поворотники, но чаще всего при обгоне сигналят. Просто так: синие номера у легковых машин, желтые у грузовиков и автобусов, белые у милиции и армии.



Билет Лхаса – Пекин купили в Лхасе, на третий день пребывания, в офисе китайских авиалиний (от Банакшола идти по улице, которая ведет к Потале, не доходя до Поталы двух улиц свернуть направо, офис будет слева, за забором). Проведя 40 минут со служащими – продавцами билетов, Игорь резюмировал, что китайцы глупы. Ну и к тому же (это уже от себя добавлю) они никогда не извиняются, бросают фантики и большие обертки прямо в автобусе и курят тоже прямо в салоне. Что это? Невоспитанность и невежливость или просто другая культура? Тот же швейцарец очень мягко выразился, что менталитет китайцев ему не очень понятен. Ну-ну. Нам он совершенно непонятен. Только в аэропорту они объявляли посадку очень вежливо: «Ladies and gentlemen, may I have your attention please!» Причем во всех аэропортах такая норма обращения была идентичной. Но по поводу грязни и сора – это они мастера! Причем вот в Индии, например, тоже грязно, но там так сказать сама обстановка располагает. А здесь! Ведь они строят современные небоскребы, модные аэропорты, трехэтажные развязки дорог, и тут же все грязнят. Не укладывается это у меня в голове. Хотя и не мне учить китайцев. Про «учить»: вот недавно прочитала в одном журнале, что мэр Пекина принялся пропагандировать курсы хорошего тона и этикета для китайцев (в рамках подготовки к олимпиаде). Вот значит, все-таки невоспитанные они. И нечего пенять на особенности межкультурной коммуникации. К вопросу о последнем и о вежливости: после продолжительной и кровопролитной кампании британцев в Тибете, отряды англичан достигли наконец Лхасы и вошли в город при полном параде, в сопровождении шумных оркестров. Их встретили хлопками и криками, которые они приняли за аплодисменты. В действительности же тибетцы совершали догпа. Местные жители были возмущены. Они кричали и пели, призывая дождь, и делали хлопающие движения, чтоб отогнать пришельцев. В глазах иностранцев это выглядело как знак доброжелательного приветствия, так что они снимали шляпы и благодарили.



По Баркхору можно ходить вечно. Я ку'[an error occurred while processing this directive]'пила себе еще одни бусы, много всевозможных украшений из бирюзы. Тибетцы думают, что она охраняет от дурного глаза, приносит счастье и здоровье и, подобно древним египтянам, верят, что она отвращает заразу.

Как на любом базаре мира, здесь тоже надо торговаться. Обычно местные продавцы хитро начинают: товар красивый, сколько дашь? Я им говорю: Нет, это вы за сколько продаете? А они опять тебе свое. Потом, правда, назовут запредельную цену, которой и сами бояться, я руками замашу, головой покачаю, они тут же – тогда ты скажи, ты скажи свою цену. Так и торгуемся. Игорь все присматривает монетки. Мало того, что здесь много тибетских монеток, которые после китайского вторжения вышли из употребления, так тут еще много совсем уж экзотичных экземпляров (из ЮАР, Руанды, Франции, Мексики) – все серебряные и примерно одинакового размера. Их наличие объясняется тем, что бумажные деньги были здесь не в ходу и за товар платили монетами по весу!