Место, где живут вечно.

Здесь пристают каноэ
Санта-Крус-де-Альтаписка (что в переводе означает "место, где пристают каноэ") расположено в окрестностях Мехико-Сити. Прямо под теми камнями, на которых я стою, когда-то плескались воды грандиозного озера, и по этим ступеням можно было спуститься в его зеленоватые глубины. Слышно, как трубит огромная морская раковина - участники церемонии сзывают души умерших к алтарю, где лежат момостли - подношения ушедшим в мир иной. А вокруг разбросаны симпасухитли - красивые оранжевые цветы, у нас называемые бархатцами.

Но какой же это праздник?! Снова, в который уже раз, вздрагиваю от такого смешения всех возможных понятий и представлений: как запросто и радостно индейцы общаются с загробным миром! Может, им ведомы тропинки, по которым получится перейти туда и, главное, обратно?

Трубные звуки раковины сзывают души усопших. Где они? В бабочке, присевшей на ствол эвкалипта? В колибри, зависшей над сладким цветком? Или в самом цветке, гостеприимно распустившемся в лучах утреннего солнца? Шолот говорит, что они везде... И он их видит.

Подготовка к церемонии - дело не быстрое. Сначала участники тщательно расписывают тела, вплетают в волосы перья и цветы. Прежде чем приступить к ритуалу, вождю необходимо пройти обряд очищения.

Он делает это всякий раз, поскольку на общение с теми, кто покинул этот мир, надо настраиваться, сверяя свой внутренний камертон с тональностью природы, а она всегда иная. Причем духовные струны куда тоньше и нежнее, чем в земной музыке, они - порождение эфира, так что нужно уметь войти в него. И выйти.

Индейцы самонастраиваются на вхождение в царство теней. Главное - покинуть потом это царство, поскольку не каждого духи отпускают назад. Такие случаи бывали: душа человека уходила в потусторонний мир раньше, чем умирало тело. А вернуть ее не сможет ни один колдун, ни одно заклинание. Похожее состояние порой зовут безумием.

Тем временем в центр площадки помещают чашу с благовониями, от которых приятно кружится голова. Это центр всего земного, середина нас самих. Люди благодарят землю за то, что она дала в нынешний год.

Действо происходит вокруг "алтаря", выложенного из сухих цветов и плодов. Звуки тамтама становятся все громче. Участники "акции" кланяются на четыре стороны света, приветствуют Солнце и Мать-землю. Все элементы костюма - символы. Апойоти (кастаньеты на ногах) означают воду, уэуэтл (ручные кастаньеты) - мудрость предков, огонь - обязанность женщин поддерживать домашний очаг и одновременно тепло земли.

И как будто из потока воздуха возникает танец, призванный помочь людям оживить память, вспомнить поименно тех, кого они позовут сегодня на землю.

Начинается шествие. Впереди ступает жрец, за ним следуют те, кто отважился подойти к границе живого мира и заглянуть в мир мертвый... Где же она, грань между ними? Куда ты шагнешь в следующий миг? Можно ли быть уверенным, что ты не попадешь в иное, запредельное царство, в зазеркалье? Туда нужно лишь заглянуть, но не входить. Поэтому так осторожно Шолот ведет людей по кромке бытия. Он обязан вернуть живых обратно. Их время еще не настало.

Происходящее на горе - только пролог. Близится ночь, и это основная часть главного мексиканского праздника, отмечаемого в начале ноября.

Ноче де лос Муэртос
Уже недалеко таинственная Ночь мертвых, к которой заранее готовится вся страна. На сей раз наш путь лежит в город Морелию, штат Мичоакан. Автострады запружены - мексиканцы спешат к озеру Пацуаро, где на островке Ханицио и на всех окрестных погостах свершится главное действо Ноче де лос Муэртос... Нас доставляет на остров кораблик.

Задолго до прихода испанцев здесь жили племена, которые языком и обычаями отличались от других этнических групп Центральной Америки, - мичоаки. Они называли свою землю Мичоакан - "место, где ловят рыбу". Эти люди практиковали варварский, с точки зрения "цивилизованных" испанцев, обычай человеческих жертвоприношений, имели сильную армию и готовились покорить весь обширный район, который занимает ныне штат Мичоакан. Против них оказались бессильны даже ацтеки!

А потом пришли испанцы, "бородатые белые боги", каковыми считали их индейцы, и Нуньо де Гусман, конкистадор и негодяй, поразительно быстро уничтожил воинственных, однако весьма наивных мичоаков. Правда, его потом наказали, отослав домой, в Испанию, но народности как таковой уже не осталось, и францисканскому монаху Васко де Кироге пришлось буквально по крупицам собирать сведения об исчезнувших племенах. Именно от них и пошел этот мистический обычай общения с предками. Позже древние традиции перемешались с католическими обрядами поминовения близких и еще бог знает с какими культами. Сегодняшняя религия американских индейцев - причудливая смесь всевозможных верований, замешенных на местном шаманизме.

По легенде, в эту ночь над озером Пацуаро появляются тени Минциты, дочери вождя мичоаков Цинцичи, и прекрасного Ицихуапы, сына правителя селения Ханицио. Свадьбу этой пары расстроило вторжение испанцев. Отца принцессы Гусман взял в плен и потребовал выкуп - все сокровища мичоаков, лежащие на дне озера. Их вызвался достать Ицихуапа, призвав на помощь 20 своих друзей. Все они утонули, так и не сумев поднять несметные богатства. Тени юношей тоже бродят в эту ночь где-то рядом. Пассажиры кораблика почти видят их в вечерних сумерках на склонах острова и до рези в глазах вглядываются в воду, пытаясь разглядеть на дне заветные сундуки.

Однако большинство сегодняшних жителей Морелии и ее окрестностей уже забыли, что произошло на берегах Пацуаро полтысячелетия назад. Люди приходят к ближайшим род­ственникам, похороненным на местных кладбищах, чтобы поговорить с ними в ночной тиши.

Ступаю на берег острова Ханицио и окунаюсь в атмосферу праздника. Везде царит оживление, но мысли мои далеко.

Где зародилась Ночь мертвых? В чем берет она свое начало?

Раскрашенные тыковки, подсвеченные огоньком сального огарка, напоминают мне о чем-то далеком... Ну конечно же! Хэллоуин - канун Дня Всех Святых! Так кто у кого заимствовал праздник? И при чем здесь индейцы? Хотя Мексика испытала на себе множество всевозможных влияний, ассимилировала обряды и обычаи разных народов и культур...

Кельты, от которых произошли валлийцы, ирландцы и шотландцы, знали только два времени года - зиму и лето. Граница пролегала 31 октября. К этому дню заканчивали убирать в амбары урожай, переставали выгонять на пастбища скот. Кельты верили, что и души умерших в этот день отправляются к последнему приюту. Смену времен года называли Самхаин, пока католическая церковь не устроила 1 ноября праздник Всех Святых. Тогда упрямые и верные традициям предков потомки кельтов переиначили Самхаин в канун Дня Всех Святых - All Hallow’Eve, зазвучавшее как Хэллоуин. И вечер 31 октября превратился в языческий разгул накануне христианского благолепия. Потому-то Хэллоуин попахивает серой и собирает пеструю толпу привидений и ведьм.

В середине XIX века Хеллоуин достиг Нового Света, где стал поистине национальным праздником. А из Америки быстро перебрался в Мексику. Вот почему на улицах Морелии так много ярко раскрашенных тыковок с горящими свечками внутри, столько страшных скелетов и гробов. И столько Дев Марий, Иисусов и других христианских персонажей. Древние мичоаки не подозревали, что спустя столетия их тихие беседы с предками будут происходить не в безмолвии ночи, а в окружении карнавала, замешенного на язычестве, приправленного отголосками кельтских и католических традиций. Поди сейчас разберись, где чье...

Свечи горят до утра
Наступает полночь. Люди раскладывают на могилах, буквально покрытых ковром из бархатцев, подношения - изделия из глазурованной черной глины, соломенных ангелочков, вырезанные из дерева фрукты. И огромное количество цветов. Ничего лишнего. Только то, что позволено. Кем? Ими. Раздаются удары церковного колокола. Это знак мертвым: живые ждут! Они пришли сюда поговорить о жизни и смерти. Мириады свечей - небольшие стаканчики и метровые канделябры - превращают кладбище в гигантский светящийся ковер. Некоторые могилы освещены, словно ярким солнцем, тысячами маленьких огоньков. Горячий воздух плывет над землей, и в этом дрожащем мареве, похоже, действительно парят души тех, кто давно упокоился под каменными плитами.

Хожу по погосту, осторожно выбирая место, куда поставить ногу - порой заброшенные могилы не различить в темноте. У одного из холмиков пожилая женщина застыла в скорбной позе, невидящий взор устремлен в землю.

- Меня зовут Родрига Перейра, - я скорее угадываю, чем слышу ее тихую речь. - Здесь покоятся мои отец и мать. Сестра тоже оказалась тут раньше меня. Мы принесли маме то, что она особенно любила - хлебцы, но не сладкие, а с солью... И этот алтарь из бархатцев - тоже ей. Мне кажется, они говорят со мной. Нет, они не зовут меня к себе, они знают, что когда-нибудь я непременно окажусь рядом, и не торопят.

Неподалеку, у другой могилы, сидит молодая женщина. Она не хочет называть себя, чтобы злые духи не услышали ее имени.

- Даже не могу точно сказать, откуда пошел этот обычай - навещать мертвых, спускаться по узенькой тропке в царство теней. Так делали мои родители, это пришло и ко мне. А сейчас они здесь, под плитой, и слушают нас. И говорят, чтобы мы не шутили со смертью, но и не боялись ее...

Не шутили, но и не боялись. В этих словах - индейская мудрость, что копилась столетиями. А свечи все горят. И стелется по округе пахнущий эвкалиптом и ладаном дым.

Ожившие мумии Гуанахуато
Брожу по музею мумий в небольшом мексиканском городке Гуанахуато, штат Мичоакан, и поражаюсь тому, как сотни детей смеются, указывая ручками на распростертые тела. Они переходят от мумии к мумии и фотографируются на фоне открытых в последнем крике уст, воздетых и застывших навеки рук. На их лицах улыбки! Они шутят и обсуждают, куда пойдут обедать, после того как покинут царство мертвых.

Смотрю на лица людей, посетивших этот единственный в своем роде пантеон. На них нет и тени ужаса или отвращения. Почему мамы и папы приходят сюда с детьми? Малыши вряд ли понимают, куда их привели и зачем. Они спокойно слушают страшные истории. Например, о том, как из материнского чрева был извлечен зародыш, ставший самой маленькой человеческой мумией в мире.

Тема мрачная, но без нее не узнаешь Мексики, ибо эта тема - часть местной культуры. Именно она, а не сериалы и не кактусы.

Да, любят покойников в Мексике! Любят до того, что не желают расставаться с родственником даже после его смерти. Хоронят иногда тут же, во дворе, а когда остается один скелет, его выкапывают и кладут прямо на землю. Иногда набирается несколько штук... Для них оставляют и пищу в глиняных мисках, и воду в кувшинах, и все необходимое для жизни... после жизни.

Лучший знаток верований мексиканцев - доктор Федерико Ортис Кесада, ведущий хирург, профессор университета, заместитель министра здравоохранения страны, писатель, автор десятка книг по антропологии и этнографии. Его работа "Юкатилитцли", посвященная месту смерти в культуре мексиканцев, - пожалуй, единственно дельное, что написано на эту тему в мире. Я навестил его на медицинском факультете университета Мехико, и мы долго разговаривали в парке. Мне очень хотелось понять корни мексиканских ночных мистерий.

- Главные религии мира называют три следствия смерти, - говорит профессор Кесада. - Это полное исчезновение с лица земли, частичный уход с появлением в другом месте и в другом виде (реинкарнация), возрождение души. Мексиканцы раз и навсегда еще в древности отвергли полное исчезновение и свято верят, что останутся жить вечно. По'[an error occurred while processing this directive]'этому они не испытывают страха перед смертью. Уже в археологических слоях, относящихся к первым индейским культурам, находили глиняные статуэтки, как бы иллюстрировавшие двойную природу человека: одна половина фигурки изображала живого, другая - умершего. Для ацтеков жизнь была лишь эпизодом, скольжением в мире теней. После кончины все попадали в Миктлан, страну мертвых, где царили свои законы и кипела своя жизнь.

Мне и раньше говорили о безразличии мексиканцев к смерти, однако я не верил, полагая, что это обычная бравада молодых, которым еще биологически рано думать о вечном. Но когда увидел стариков... Сначала меня слегка трясло от такого, как бы помягче сказать, жизнерадостного отношения пожилых людей к ушедшим в мир иной. Я вспоминал наши обычаи и приходил в трепет от того спокойствия, с каким мексиканцы поминают умерших родственников. А потом понял: никогда не надо сравнивать чужое со своим, поскольку здесь все иное, другая природа и другие законы - жизни и смерти.