Везу

Каких только историй не рассказывают на Мадагаскаре о везу. Будто бы представители этой народности, охотясь на осьминога, используют в качестве приманки самих себя. Или что, поймав акулу, мужчина-везу, дабы умилостивить ее безутешных родичей, надрезает себе палец и смешивает кровь акулы со своей. А еще везу, расставив сети, залезают в воду и сами загоняют в них рыбу. Но это уже чистая правда.
Пляжи в окрестностях мадагаскарского города Тулеар кажутся настоящим раем. Золотистые песчаные косы, омываемые теплыми водами Мозамбикского пролива, мангровые заросли, солнечные лучи, пронизывающие все вокруг. Первое впечатление - нет и не может быть на земле лучшего места. Но это не так: как ни щедра здешняя природа, безмятежной жизнь местных рыбаков назвать нельзя. Юго-запад Мадагаскара из-за частых эпидемий малярии считается не слишком благоприятным для жилья. Но именно здесь, в таких деревнях, как Сингуртеллу, проживают представители малагасийской народности везу.
Антропологи считают, что везу - одна из ветвей древней малагасийской народности сакалава. В незапамятные времена предки сакалава переселились на остров с Африканского континента. Из поколения в поколение везу передают легенду о том, как их народ получил свое название. Однажды принцесса племени сакалава сидела на пороге своего дома, ела рыбу, подавилась косточкой и умерла. С тех самых пор у всех сакалава два строжайших запрета. Первый запрещает женщинам сидеть на пороге дома, второй - всем сакалава категорически запрещено есть рыбу… Этого запрета придерживались всегда, но однажды грянула засуха, весь скот племени сдох, и мужчины племени были вынуждены выйти в море за рыбой. Так женщины племени нарушили запрет и стали питаться морепродуктами, благодаря чему, собственно, народ и выжил. Старейшины же племени, в страхе перед колдунами, которые могли проклясть сакалава за нарушение запрета, решили взять себе новое имя - везу.
В деревне Сигуртеллу, находящейся в 30 километрах от Тулеара, чуть меньше двухсот жителей. Хижины из бамбука и тростника за невысокими бамбуковыми же плетнями. В здешнем климате ничего более основательного строить смысла нет. Да и в случае разрушительного урагана, которые здесь нередки, такое жилище восстановить не составляет труда. В домах везу только спят или прячутся от непогоды. Обычная жизнь: приготовление пищи, стирка, мытье - протекает на улице.
Мужчины почти все время проводят в море, в поисках рыбы бороздя на своих катамаранах прибрежные воды. Эти плавсредства в случае нужды можно использовать и как временное жилище. Если ненастье застает рыбаков вдали от родных мест, они вытаскивают свои суденышки на берег, ставят их "на попа", накрывают парусом, получается своего рода вигвам, который прекрасно защищает от дождя и ветра. Важная деталь катамарана - боковой поплавок, он же противовес, который крепится к лодке с помощью двух поперечин. Такая конструкция позволяет ставить на легком суденышке внушительных размеров парус, без риска перевернуться. Делают его из грубой плотной синтетической ткани, наподобие дерюги. В хороший ветер катамаран может развивать скорость до десяти узлов.
Свои лодки везу делают из дерева, которое называется фарафац. Оно произрастает только на Мадагаскаре. Местным умельцам требуется буквально пару дней, чтобы сделать трехметровую лодку. Любой здешний рыбак в состоянии сам себе сделать лодку, но обычно этим занимается лодочный мастер, который имеется в каждой деревне. Сингуртеллу не исключение. Феликс в море за рыбой ходит редко. Его работа - делать и чинить катамараны. Они, кстати, очень похожи на те, что я видел когда-то в Индонезии. Видимо, везу переняли способ строительства лодок у тех малагасийцев, которые когда-то переселились на остров из Океании. Я поделился этой мыслью с Феликсом, не столько ожидая от него какого-то комментария, сколько для поддержания разговора. Феликс, лодочный мастер: "Индонезия? Это где?" Везу знают только ту географию, которая лежит в границах недельного перехода на лодке или пешком. Столица острова Антананариву для них все равно, что для нас Токио.
Рыбу везу ловят с рассвета до заката. Здесь этим заняты все поголовно. Когда мальчик достигает определенного возраста, отец заказывает у мастера для него катамаран - таков обычай. Мануэль, рыбак: "У нас четырехлетний ребенок уже вполне может ходить в море с отцом или со старшими братьями. Он, конечно, еще не работает по-настоящему, но присматривается, запоминает, что к чему. А уже с 14-15 лет плавает самостоятельно". Мануэлю недавно исполнилось двадцать лет. И он, и его друг Нельсон, по местным понятиям, люди солидные и опытные. Видно, я не первый европеец, которого они брали с собой в море, потому что перво-наперво Мануэль велел мне прикрыть чем-нибудь голову - иначе солнечный удар гарантирован. К счастью, у меня на этот случай была припасена пиратская косынка. Почти все везу замечательно развиты физически. Даже среди профессиональных атлетов не часто встретишь людей со столь рельефной мускулатурой. Сказываются и их африканские корни, и огромные нагрузки, связанные с работой в море. Управлять катамараном, ставить и вытягивать сети - все это требует силы и выносливости.
Подводный мир здесь удивительно разнообразен. А морскими звездами буквально устлано все дно. Мы отошли на приличное расстояние от берега, а рыбаки продолжали идти по колено в воде. Глубина начинается только за коралловыми рифами. Но туда мы выходить не планировали. В открытом море ловят крупную рыбу на крючок, а Нельсон с Мануэлем собрались попытать счастье на мелководье. Когда сети расставлены, кто-нибудь из рыбаков надевает ласты, маску, трубку, ныряет и, найдя косяк, пытается его направить в нужную сторону. Такой способ не показался мне особенно эффективным, но, возможно, нам в тот день просто не повезло. Хотя акулы на мелководье заплывают редко, в Мазамбикском проливе их такое множество, что ныряльщик не может чувствовать себя в безопасности. Везу верят, что если человек смешает кровь пойманной акулы со своей собственной, он тем самым оградит себя от нападений этих хищников. Правда, теперь к такому способу защитить себя прибегают редко.
Проплавав часа полтора, Нельсон вернулся на борт лодки. Его товарищ к тому времени уже поставил парус, и мы двинулись в обратный путь. На берегу рыбаков поджидали женщины. Они, кстати, тоже добывают рыбу, только не с катамарана - ходят во время отлива по мелководью и бьют ее острогой. Нельсону и Мануэлю в тот день похвастать было нечем, хотя другие лодки вернулись отнюдь не пустые. Ведро рыбы, в котором и тунец, и марлин, может обеспечить безбедную жизнь одной рыбацкой семьи на пару дней. Правда, до этого это ведро еще нужно продать.
Перед моими друзьями эта проблема не стояла, и они разошлись по домам. Мать Мануэля встречала сына любимым его блюдом - супом из рыбьих голов. Едят здесь все обязательно с рисом, он заменяет везу хлеб. Столом местным жителям служит обычно расстеленный прямо на земле старый парус. Начинают трапезу мужчины, потом наступает черед женщин, а в конце концо'[an error occurred while processing this directive]'в - и кур, которые доклевывают остатки пищи. По торжественным случаям, когда, к примеру, в семье рождается ребенок, курам приходится несладко - многие из них попадают на праздничный стол, внося тем самым приятное разнообразие в почти исключительно рыбное меню везу.
У рыбаков, даже когда они не в море, дел хватает - нужно чинить сети, готовить снасти, ремонтировать катамараны, а самое главное - везти улов на рынок в Тулеар. Тулеар - это столица везу. Рыбный запах здесь преследует вас повсюду: на улицах, в магазинах, в кафе. Даже снующие повсюду рикши пропахли рыбой. Рынок, расположенный в центральном районе города Сан-Филь, открывается на рассвете и работает всего пять часов. За это время надо успеть продать весь улов - до завтра на такой жаре ему не пролежать… Наверняка скоро у везу появятся и холодильники, и современные моторные лодки. И они будут ловить гораздо больше рыбы, чем сегодня. Гораздо больше, чем надо человеку, чтобы быть сытым и жить в гармонии с природой.