Камерун. Северо-запад

Отсюда из Баменды мне предстоит выехать и проделать 360 км по кольцевой дороге Ринг роуд против часовой стрелки. Ринг роуд соединяет Баменду с такими городами, как Бамессинг, Кумбо, Ндоп, Вум и Бафут.

В любом мало-мальски крупном городе Камеруна без труда можно найти автостанцию, от которой в разные части страны разъезжается пассажирский транспорт. Мне надо добраться до Бамессинга, что в 25 км от Баменды.

Путешествовать по Камеруну можно на такси и микроавтобусах. Это более безопасный способ передвижения. Водители работают официально, платят налоги и за свою работу, за свое транспортное средство отвечают.

А еще путешествовать можно на кландо. Это маленькие, старые, неказистые японские автомобильчики. Они ездят по всем маршрутам. Особенно там, где дороги плохие. Водители работают неофициально, налогов не платят и ни за что не отвечают. Одним словом, то, что мне надо.

Кландо хоть и не официальный, зато удобный вид транспорта. Если вам надо куда-нибудь доехать, вы просто приходите к водителю кландо, говорите, куда вам нужно, и договариваетесь о цене. Можете прийти хоть ночью, отказа не будет. Можно было бы сказать, что транспортная проблема в Камеруне решена, если бы не дороги. Иногда они ужасны.

Дорога до Бамессинга обошлась мне в 1 000 франков, это 60 руб.

Бамессинг, на поверку, оказался скорее не городом, а большой деревней. Единственное предприятие в этом поселении — гончарная фабрика. Сырье для нее добывается здесь же, вдоль реки, которая протекает через Бамессинг.

Глина здесь нескольких сортов, крупнозернистая, песчаная, черная, хотя она на самом деле никакая не черная, а серая. Глину из ямы передают по цепочке наверх. Самая тяжелая работа у того, кто стоит внизу, на дне ямы.

Периодически работники меняются: тот, кто стоял на передаче, оказывается в яме, с лопатой. Когда он устает, его меняют.

И сколько, вы думаете, люди получают за свой труд в конце рабочего дня? Немного получают. Всего 2 доллара. И это притом, что жизнь в Камеруне не самая дешевая.

Куски глины складируют и сушат на открытом воздухе в течение 2 месяцев.

После просушки глиняные комья измельчают. Делают это с помощью нехитрых инструментов, пня и колотушки. Работа эта кажется мне не слишком тяжелой, в отличие от той, которую выполняют люди, добывающие глину. Измельчать глину надо для того, чтобы она растворилась в воде. Чем мельче, тем лучше.

Измельченная глина настаивается в огромных железных бочках несколько дней.

После того как глина полностью растворилась в воде, ее необходимо процедить, чтобы отделить полезное вещество, из которого сделают чашки, тарелки, чайники, от примесей, песка.

Две недели процеженная, чистая глина находится в контейнерах, которые делают из обожженных глиняных пластин. Они способны впитывать излишки влаги.

Подсохший материал отдают гончару.
Я решил попробовать себя в роли гончара.
— Можно я попробую?
— Можешь попробовать.
— Трудно быть гончаром?
— Да.
Оказалось, не все так просто. Мой кувшин получился не совсем правильной формы.

29 человек работают на заводе, и каждый из них владеет гончарным кругом. Все изделия, которые изготавливаются здесь, делаются с его помощью, если это, конечно, не какая-то скульптура или маленькая фигурка.

В Бамессинге я пересел на более просторный и безопасный вид общественного транспорта — «такси-брус», микроавтобус. В отличие от кландо, водители «такси-брус» работают официально. Но дороги в Камеруне для всех одинаковы. Из 80 тыс. км асфальтировано только 5 тыс., остальные грунтовые, с тряской и пылью, как дорога до деревни Оку-Элак.

Деревня эта лежит в горной, труднодоступной местности. Она известна тем, что жители ее разводят пчел.

В Камеруне пчел разводят не на пасеках, а в отдельных ульях.
Необычные ульи делают из выдолбленных стволов. Сверху пчелиный дом накрывают соломой и жестянкой.

Пчеловод окуривает улей не дымной машинкой, а пучком горящей соломы без всяких сеток и защитных халатов.

Яд африканской пчелы очень токсичен, гораздо токсичнее, чем яд обычной пчелы, поэтому пчеловод очень рискует, поступая таким образом.

— Нет меда.
— Нет меда? Почему?
— Да потому, что дожди идут. Цветов мало.
— А когда мед будет?
— С июня. В июне улей будет полон меда.

Не удастся, видимо, мне попробовать в этом месте меда. Попробуем в другом.

В Камеруне отведать меда можно, наверное, на рынке любого города. Мед здесь ходовой товар. Я заглянул на рынок в Кумбо.

Рынок в маленьком, заштатном городишке Кумбо кажется мне совершенно огромным. Здесь можно найти все, что угодно, и даже средства народной медицины, к которым относится и мед.

У одного из продавцов я нашел мед и решил его попробовать.
Камерунский мед по вкусу очень отличается от тех сортов меда, которые я пробовал дома. Есть в нем что-то от кипрейного.
— Я возьму баночку.
— Две тысячи.
— Две тысячи? О, недорого.

На рынке лекарства продаются в виде всевозможных порошков, настоек, микстур, масел.

Здесь можно найти, например, масло гвоздичного перца или змеиный жир, его используют при радикулитах, боли в пояснице.

На рынке часто можно встретить камерунских целителей, которые приходят пополнить запасы лекарственных средств, снадобий. У настоящих шаманов есть удостоверения установленного образца.

Гуляя дальше по рынку, я остановился у одной из торговых лавок.
— Что у вас есть?
— Есть порошок для рук, ног, спины.
— Как этим пользоваться?
— Втирать.
— Можно попробовать?
— Да. Пробуй.
— От болей в суставах? Да? Дайте, колено себе протру. Действительно, стало как-то легче.
— Ух ты. А это что такое, ребята?
— Это лекарство. Это игуана.
— Как вы это употребляете?
— Делаем настойку и пьем.
— И от чего это помогает?
— От живота.
— А это тоже от живота? Это есть надо?
— Понемногу.
— Это мальки какой-то рыбы неизвестного рода-племени. Может, помыть сначала?

Что можно сказать? Лекарств в Камеруне много, а больных меньше не становится.

В Кумбо грунтовая дорога, идущая дальше, на север, сменяется бездорожьем.

На кольцевой дороге есть такие участки, по которым не проедут мини-басы и даже кландо не пройдет, поэтому мне опять пришлось сменить транспортное средство и дальше я поеду уже на автомобиле повышенной проходимости, хотя сил ездить по таким дорогам уже больше нет никаких.

В местечке Нду, лежащем на высоте 2000 м над уровнем моря, разбита самая высокогорная в Камеруне чайная плантация, одна из крупнейших в стране.

Ежегодно в Нду собирают полторы тысячи тонн чайных листьев.

При сборе чая необходимо учитывать множество факторов. Например, возраст чайного листа и куста, время сбора, квалификацию сборщика, температуру, влажность и даже направление ветра. Никогда не видел, как чай растет, тем более как его собирают.

Я рассчитывал увидеть среди работающих на плантациях одних только женщин. Но оказывается, что работа эта в одинаковой степени близка мужчинам и женщинам и в одинаковой степени для тех и для других она сложна.

Работа сборщика заключается в том, что он весь день собирает листья и складывает в корзинку за спиной.

Самый высококачественный чай получается из двух верхних листочков и почки, которая называется типсом. Все вместе называется — флэш. Это тонкий сбор. Дальше собирают четыре листочка. Они уже потолще, и чай из них получается менее качественный. Это средний сбор. А потом уже собирают все остальное. Это грубый сбор. Чай из грубого сбора не очень ароматный, но все равно пить его можно.

За день сборщик собирает около 30 кг. За 1 кг ему заплатят 27 франков, за 30 — 810 франков, чуть больше 2 долларов.

На землях, которые опоясывает Ринг роуд, живут представители нескольких народностей. Одна из самых многочисленных — тикар. Тикарцев в Камеруне около 100 тыс. Их главный город — Бафут.

Одна из достопримечательностей Бафута — солидный дом, в котором останавливался знаменитый английский зоолог и писатель Джеральд Даррелл.

Даррелл несколько раз бывал в Камеруне. Наверняка 50 лет назад он сидел на этом самом месте, в этой самой комнате и писал своих знаменитых «Гончих Бафута». Обстановка спартанская, без излишеств.

Повесть рассказывает о том, как Даррелл приехал в Бафут, для того чтобы собирать редких и исчезающих животных.

Теперь на этом месте сижу я и читаю, что написал Даррелл.
«— А как насчет Бафута? — А это подходящее место, что там за люди? — Вас должен интересовать только один человек в Бафуте — фон. — Фон? Это что, вождь? — Он в этом краю нечто вроде римского императора».

Для местного населения фигура вождя Абомби II священна и неприкосновенна. К нему нужно обращаться только через посредников, но иностранцам можно и напрямую. Сначала вождя определенным образом надо поприветствовать,.

— Здравствуйте, Ваше Величество. За что отвечает фон, как далеко распространяется ваша власть?
— Я отвечаю за урегулирование семейных дел, земельных споров, развитие Бафута. Отвечаю за то, чтобы здесь царили мир, закон и порядок. Я должен сохранять традиции.

Повелитель тикарцев Абомби II принял меня возле своей деревянной резиденции. Ей уже 400 лет, а местной царской династии около 6 веков. Резиденция стоит на дворцовой территории, здесь живут 62 жены и 210 детей фона.

Перед дворцом находятся два самых священных для каждого жителя Бафуто места.

Одно из них — место, где вплоть до 20-х годов про'[an error occurred while processing this directive]'шлого века проводился страшный, кровавый обряд жертвоприношения девственников и девственниц.

Другое — можно назвать «лобным». Здесь наказывали провинившихся тикарцев. Раньше власть фона была ничем не ограничена. За воровство, например, человека жестоко наказывали: сначала ему постепенно отрубали фаланги пальцев, потом руки, а потом и голову.
Сегодня карательные функции полностью перешли к государству.

Что же касается многоженства фонов, то даже христианство не смогло вытеснить эту многовековую традицию.

Во время тикарских праздников, по случаю приезда важных гостей во дворце устраивают национальные танцы. Исполнители пляшут в костюмах животных — покровителей тикарцев. Тикарцы полагают, что фоны наделены чертами характера некоторых зверей, например львов, буйволов или слонов. Фоны якобы даже могут в них превращаться. Такие вот чудеса!

Пожалуй, здесь, в Бафуте, мы наше сегодняшнее путешествие и закончим…