Почему именно это государство принято за образец ландшафтной красоты, становится ясно только тогда, когда попадаешь в настоящую, то есть швейцарскую Швейцарию.

Вся жизнь страны, ее история, хозяйство, менталитет населяющих ее людей определяются тем, что почти две трети территории заняты горными массивами. Особенно не развернешься. Вот и приходилось вгрызаться в горы, использовать каждый мало-мальский пригодный для хозяйства клочок земли и вкалывать, вкалывать, вкалывать, чтобы превратить этот великолепный, но не слишком ласковый к человеку край в едва ли не самую богатую, благоустроенную и спокойную страну мира. Горы, необычайная красота всей природы, спокойствие, благоустроенность и упорное, если не сказать фанатичное, трудолюбие жителей — вот что формирует единый образ Швейцарии.

Но в остальном она очень разная. Ну хотя бы потому, что официальных языков здесь целых четыре. По-немецки говорит 65 % населения, французский — родной для 18 %, итальянский — для 10 %. Есть еще ретороманский язык (или романш) — совсем древний, можно сказать, реликтовый, наиболее близко стоящий к латыни. Говорит на нем всего лишь один процент населения (и только в одном кантоне).

Языковое разнообразие как бы раздробило государство на три страны — французскую, немецкую и итальянскую Швейцарии. (Ретороманского языка в силу крайней малочисленности носителей на четвертую не хватило.) Столиц тоже как бы несколько. Только таковые они не по языковому, а по профессиональному признаку. Женева — столица международная. Там расположены европейское отделение ООН и штаб-квартиры других международных организаций. Берн — официальная, с парламентом и правительством. Цюрих — город "цюрихских гномов", то есть столица банковская. А Базель — промышленная.

Впрочем, любой швейцарец настоящей столицей считает главный город своего собственного кантона, а события в Берне его не слишком волнуют. Мало того, кое-кому не очень интересно даже то, что происходит в соседнем кантоне. "Швейцария" для многих ее жителей — понятие почти абстрактное и их почти не касающееся. Зачастую мир швейцарца вообще ограничен пределами коммуны (района), где он живет. Такой "изоляционизм" во многом обусловил государственное устройство страны, которая не зря же зовется конфедерацией.

Кантонам предоставлена широчайшая самостоятельность, а федеральные органы решают самые общие вопросы — внешней политики, обороны, финансов. В федеральном правительстве всего семь министров, ежегодно выбирающих из своей среды президента государства. Очень многое решается с помощью "прямой демократии" — на референдумах. Их местные жители прямо-таки обожают. Референдумы проводят и на федеральном уровне (к примеру, аборигенов неоднократно спрашивали: "Не отменить ли армию?" И каждый раз получали ответ: "Армию не трожь!"), и на кантональном и коммунальном (разбивать клумбу в городском сквере или нет).

Столица "французской Швейцарии" — Женева — расположена, как ей и положено, на берегу Женевского озера. Довольно большие размеры озера, длинная набережная, причалы с яхтами поначалу создают впечатление средиземноморского курорта. Но оно исчезает, стоит углубиться в старую часть города. Узкие улочки и средневековые дома уютны и живописны, но ничего даже близко напоминающего яркое и веселое Средиземноморье здесь не найти. Все выдержано в аскетичных сероватых тонах, все прочно и основательно.

До ХVI века Женева была нарядным и слегка легкомысленным городом, но с началом Реформации превратилась в "кальвинистский Рим" — Кальвин, духовный лидер одного из самых радикальных направлений протестантизма, железной рукой ориентировал свою паству на скрупулезное следование изначально предопределенной Богом судьбе, чья суть — упорный труд и служение. Все излишества, порожденные "папистской ересью", как-то: вкусную пищу, музыку, танцы и вообще веселье, — упразднили, с церквей и соборов посбивали богатое католическое убранство, поломали и пожгли иконы и статуи, а золотые изделия перелили в монеты. Запретили носить модную одежду, драгоценности и красить дома в яркие цвета. Отсюда серый колорит старых кварталов. Что же до новых, там расположены скучноватые здания все тех же штаб-квартир международных организаций и богатые апартаменты чиновников.

В общем, дух сурового Кальвина чувствуется и в наши времена. Ночная жизнь здесь, конечно, есть, но какая-то неброская. Такое ощущение, что все только и делают, что вкалывают. Впрочем, они действительно в основном заняты именно этим. Некоторую унылость Женевы компенсируют другие франкоязычные города — Лозанна, Монтр, Веве. Но они курортные и какие-то космополитичные, хотя и безумно красивые, переполненные всякого рода достопримечательностями.

По-моему, стереотип, согласно которому человек французской культуры более остроумен и весел, более легок на подъем, в этой стране не подтверждается. На мой взгляд, немного "заторможенные" женевцы совсем не похожи на французов, местные немцы гораздо живее и веселее.

И вот французские названия сменяются немецкими, и вы попадаете в самую швейцарскую и самую высокогорную часть страны — Оберланд. "Самый", "самая", "самые" — без подобных определений не обойтись, описывая красоты края. Зеленовато-голубые горные хребты, покрытые ослепительно белыми снежными шапками, водопады, низвергающиеся в ущелья и пропасти, тихие горные озера со встроенными в скалы словно игрушечными селеньицами по берегам... Одним словом — Швейцария, настоящая, без подмеса.

Редкий путешественник минует курортный городок Интерлакен, расположенный между Тунским и Бриенцским озерами. Отсюда и название, которое можно перевести как Межозерск. Домики с резными балкончиками и геранью на окнах. Аккуратненькие пивные, откуда слышны развеселый немецкий гвалт, звуки гармоники и постукивание пивных кружек.

И все это в окружении фантастического пейзажа. А вверх по горе, с наклоном градусов этак под 45, ползет подъемник, похожий на электричку...

Затем, после долгого петляния дорожного серпантина вверх-вниз, вам открывается панорама швейцарской столицы. Берн — город, как выразился наш гид, "ужасно красивый". И действительно, красота его какая-то сюрреалистическая, непонятная. Ряды домов с остроконечными крышами теснятся ступенями по склонам ущелья и торчат готическими шпилями. Как будто огромное количество расчесок понатыкано вверх зубьями. По-моему, в Берне есть нечто босховское. Правда, таким он кажется только со стороны — со смотровых площадок. А изнутри — великолепное средневековое поселение. Везде фонтанчики, увенчанные раскрашенными скульптурными группами. Наиболее повторяющийся сюжет — князь Альбрехт фон Царинген и медведь, основатель города и его символ. Живые же символы содержат в специальной яме-вольере при въезде в город — традиция, основанная еще в XI веке самим князем Альбрехтом. Медведи с совершенно "нерусскими" физиономиями (ну не похожи они на наших русских мишек!) по-бюргерски степенно выпрашивают подачки. Они знают что делают: здесь же продается корм для них.

Распрощавшись с медведями, можно отправиться в направлении Люцерна — оплота швейцарского католицизма. Естественно, для полноты ощущений лучше вновь ехать вверх-вниз по горной дороге. Опять же дороги в Швейцарии отличные, причем проложены часто на таких кручах, перекинуты через такие пропасти, что совершенно непонятно, как все это сделано.

То, что Люцерн — оплот католицизма, чувствуется сразу. Он веселенький, разноцветный, яркими картинками с сюжетами из библейской и швейцарской истории разрисовано почти все — от деревянного моста XIV века до фасадов домов старой части. Католические соборы и церкви в стиле барокко — словно только что выпеченные торты и пирожные.

Наконец, преодолев еще один участок дорожного серпантина и насладившись очередной порцией горных видов, попадаешь в Цюрих — крупнейший город Швейцарии. Он, пожалуй, сильнее других похож на типичные западные мегаполисы со всеми их прелестями и пороками. По местным меркам здесь высока преступность (хотя наш криминальный репортер тут остался бы без куска хлеба). Много промышленных предприятий и много иммигрантов из третьего мира. Да и вылизан город не так тщательно, как другие.

Но в Цюрихе очень даже есть на что посмотреть. Средневековый квартал с собором Гросмюнстер, основанным еще Карлом Великим. Бывший женский монастырь с витражами работы Шагала. Но то, что Цюрих тоже был протестантским, все же заметно. (Здесь действовал другой "апостол" Реформации — Ульрих Цвингли.)

Вот чем тут и не пахнет — так это женевской умеренностью и аскетизмом. Особенно вечером и ночью. В старом городе расположен "горячий квартал", где есть все, что положено загнивающему буржуазному обществу. По узким улочкам шляется разномастная публика, главным образом хиппово-панковско-наркоманского типа. Работают пивные, кафе, стрип-шоу и т. д. Заглянув около полуночи в "Бирхалле Вольф", автор попал на нормальный немецкий "пивной путч"...

Под народные песенки (содержание одной из них чем-то напоминало хорошо известное "пидманула, пидвела") бюргеры поглощали пиво, сидя за длинными дубовыми столами. Напиток официанты таскали в длинных деревянных колодах (кружек эдак по десять), которые задвигали на столы таким образом, что перед каждым сидящим оказывался его сосуд. Кутеж сопровождался ревом (так умеют реветь только пьющие пиво германцы), плясками, вскакиванием на стулья и столы и весьма своеобразным соревнованием — кто быстрее и сильнее надует натянутый на голову презерватив. А что? Тоже развлечение...

Несмотря на тевтонский рев и рык, а также водопады выпиваемого пива, никакой агрессии не наблюдалось. Наоборот, все были настроены очень дружелюбно. И хотели общаться, в том числе и с неизвестно откуда взявшимся в этом пивном раю русским. Поначалу, правда, никто не верил, что я из России. Потому что русский "не может понимать, не говоря уже о том, чтобы говорить по-немецки". Пришлось показать камрадам по столу паспорт. Последовали рассуждения о том, какая Россия большая, а Швейцария — дорогая (в смысле цен на все — от жилья до продуктов широкого потребления). При этом господа швейцарцы выражали желание прямо тут же, немедленно, отправиться через всю Россию на "Транссибирском экспрессе" (предварительно, правда, справившись о цене). Экспресса дождаться не удалось, зато дождались обер-кельнера, который заорал на всех, показывая на часы: "Майне херрен! Ди цайт ист капут!" Только что галдевшие во всю глотку несостоявшиеся пассажиры как по команде поднялись, сказали "ауфвидерзейн" и колонной направились к выходу.

Что ж, и вам "ауфвидерзейн". Буду ждать "Транссибирский экспресс" в Москве.